В богословии подымался вопрос, какое имя Бо–жие лучше выражает Бога — Сущий или Благой. Ориген говорил, что Благой и Сущий — одно и то же, потому что бытие есть благо. Дионисий Ареопа–гит с одной стороны пишет: «строго говоря, Бог не есть бытие в том или ином отношении (т. е. тот или иной образ бытия), но бытие абсолютное и неопределимое, так как Он содержит в Себе полноту бытия… Он есть бытие всего сущего». «Приобщение бытию есть первое наше приобщение: только существуя, мы можем иметь и жизнь и мудрость и богоподобие. «Все образы бытия, благодаря причастию которым мы существуем[38]), сами причастны чистому Бытию, и нет сущего, чистое бытие которого не было бы его постоянной сущностью». Следовательно, чистое бытие (бытие, как таковое) есть основа всего. Однако, с другой стороны Дионисий Ареопагит провозглашает, что благость есть сама сущность Божия; от нее зависит и бытие… Св. Иоанн Дамаскин, ссылаясь на это мнение Дионисия, возражает, что «благость… не выражает самого существа Божия»: Сущий есть главное имя Божие, ибо Бог «в Самом Себе заключает все бытие»… Спор этот интересен потому, что он показывает нам нерасторжимую связь в христианском сознании между бытием и благостью. Истинное бытие есть благое бытие; злое бытие есть умирание.
Действительное бытие — не пустая отвлеченность. Восприятие его — основа всех наших переживаний: что бы мы ни переживали, мы воспринимаем что–то, что действительно происходит, хотя бы в нас самих. Конкретные формы бытия могут быть бесчисленны, но все сущее необходимо заключает в себе четыре начала. Первое из них — начало ипостасное или личное (в широком смысле); слово «ипостась» значит буквально — «подоснова» («то, что стоит под»). Все сущее имеет своего обладателя или носителя, свою непосредственную причину. В материальных вещах и организмах всегда сокрыта сила действия или жизни, которая проявляется во всех их состояниях и действиях. В душе человека за всем стоит наше я, которое желает, мыслит, чувствует и т. д… Бытие Божие тоже не есть «бытие–вообще» или безликая сила, но бытие Бога, а Бог и в Ветхозаветной и в Новозаветной Церкви открывает Себя, как личного Духа… Безличное духовное бытие невозможно. В самом деле, духовное бытие можно свести к трем основным формам: воле, мышлению и чувствам. Но волевое действие всегда есть чье–то действие, имеющее в чьей–то личности свою причину и цель. В Боге очевидно нельзя допустить влечений, от Него Самого независящих… Многие философы предполагали возможной безличную мысль, но мысль, никем не мыслимая, есть подлинная фикция, которую никто, никогда, нигде не встречал. Кто когда–нибудь наблюдал мысль, не принадлежащую живому духовному целому ■— человеку, ангелу, Богу?.. Мы встречаем также идею «мыслящей себя мысли», но тогда сама мысль становится личным существом, которое способно себя мыслить. Однако, мысли в качестве особых живых существ не только никем не наблюдались, но и невозможны, так как никакое духовное существо не может только мыслить. Поэтому и представление об ангелах, как олицетворенных идеях, неудачно… То же можно сказать и о чувствах: оторванные от живой личности чувства немыслимы… Таким образом, духовное бытие необходимо лично. Там, где нет в строгом смысле слова личности, там — в живой и неживой природе — есть силы, действующия и осуществляющиеся в организмах или материальных вещах.