- О’кей... - Алекс с трудом поднялся. - Только выпьем... На дорожку. И с собой...
Дальше было вспышками:
Стоим, покачиваясь, у обочины, голосуем. Ни одному из нас, кажется, даже в голову не пришло: а в ту ли сторону мы ловим...
Следующая вспышка: останавливается огромная фура, мы с трудом, помогая друг другу, карабкаемся в кабину. Алекс что-то втолковывает шоферу по-английски... Тот, самое интересное, согласно кивает. Здоровый такой дядька, с золотым «гимнастом» на шее... Угостил нас чаем из термоса, таким крепким, что защипало язык.
***
...Проснулся от непривычной тишины. Пахнет горячей пластмассой, пылью и выхлопными газами. Перед глазами - паук. Огромная животина, таких в народе Мизгирями кличут...
Моргаю. Паук застыл в капле силикона, на ручке переключения передач. От сердца отлегло.
- Выметайтесь, ханурики. Приехали. - хриплый, сердитый бас.
- К-куда? - я ничего не понимал.
- Как куда? Питер заказывали?
Я протер глаза. Сквозь мутное лобовое стекло виднеется высокая стелла: «Санкт - Петербург»... Алекс потягивается, зевает и шипит сквозь зубы - спать было страшно неудобно.
...Выпрыгнув из теплой кабины в мокрый снег, я тут же начал дрожать. Алекс соскочил рядом, трясущимися синими руками достал сигарету. Закурил, глядя на стеллу. Двигатель фуры взревел, из-под огромных колес полетели комья грязи.
Выпуская дым в стылый утренний туман и шмыгая носами, мы топтались на обочине, тщетно пытаясь согреться и прийти в себя. Друг на друга не смотрели: морды небритые, глаза безумные. Перегар, рванина с чужого плеча... Как нас еще в машину взяли?
- Твоя работа? - я кивнул в сторону стеллы.
Алекс пожал плечами, надвинул капюшон и пошел к городу, то и дело проваливаясь в грязный снег.
- Что делать-то будем? - всю дорогу я проспал, времени составить план не нашлось.
- Найдем его. Ну, а дальше... По обстоятельствам.
- А ну, стой! По каким обстоятельствам? Хочешь при всем честном народе подвиг совершить? Так ведь не поймут!
...Были мы уже в пригороде. Вокруг - высотки. Люди от нас не то чтобы шарахались, но стороной обходили. Я в который раз мысленно обругал себя за идиотизм. Не надо было вчера пить! Не надо было слушать это Горе Луковое. Теперь стоим вот, как два тополя посредь дороги, и хрен знает, что делать дальше...
- Слушай, Лёх, ну нельзя же просто так, за здорово живешь, убить человека.
- Он не человек.
- Да кто, в самом деле, дал тебе право решать? И ты сам говорил, что не сможешь - вот так!
- Это было давно. Понятно? - он дернул щекой. - Нет больше никаких правил.
Он ссутулился, и побрел в сторону центра, тяжело переставляя ноги в хлюпающих башмаках.
Я догнал, пошел рядом. Какая-то мысль не давала покоя, но я всё не мог её ухватить. О чем, бишь, я думал? А!
- Лёх, подожди!
- Че?
- А как ты умудрился договориться с дальнобоем? Насколько я знаю, таких, как мы, они не подбирают.
- Была вероятность, что кто-нибудь согласится? Была. Ну, и приплатил немного...
- А деньги где взял?
- На заправке банкомат сломался. Начал купюрами плевать... Я и подобрал.
- Опять вероятность?
Он, не оглядываясь, пожал плечами.
- А... Еще деньги остались?
- Не-а. А зачем?
- Жрать охота. Да и холодно. Приодеться бы...
Глава 42
ГЛАВА 42
ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ.
Выходя их «Невского Пассажа», я не сознавал себя - собой. Ощущение это усугублялось нереальностью, можно сказать, сюрреалистичностью происходящего: двое бродяг спокойно входят в один из самых дорогих торговых домов. Чешут, будто так и надо, мимо охраны, мимо праздной, хорошо одетой публики... Я всё ждал, когда на нас обратят внимание и погонят в шею, но - не погнали...
- Выбираем вещи, переодеваемся, и просто уходим. - говорит Алекс.
- А как же платить? Кто нас выпустит с чужими вещами?
- Не парься.
Когда я вышел из гардеробной, Алекс мило беседовал с продавщицей, небрежно подбрасывая черный кубик. Увидев меня, он подмигнул и спрятал кубик в карман пижонского кашемирового лапсердака с капюшоном. Неожиданно девушка остолбенела, как будто к чему-то прислушивалась, а затем шмыгнула за служебную дверь, на ходу пища какие-то извинения.
- Ходу! - Алекс подхватил меня под локоть и двинул прочь. - Не кипишуй, всё нормально. У неё там авария личного характера. Когда выйдет, о нас и помнить не будет...
- Как ты это делаешь? - дергает плечом и усмехается.
Когда я был маленьким, ходили с отцом в цирк, смотреть на Кио... Те же самые ощущения: вроде бы уже привык, а как видишь новый фокус, опять удивляешься. Только в детстве, помнится, чудеса вызывали радость...