Ничего не видя, Траск побрел к выходу. Наткнулся на вазу, опрокинул, и принялся топтать цветы, размазывая влажную зелень по белоснежному ковру. Пожалел, что дверью лифта нельзя изо всех сил хлопнуть…
Она одумается, иначе и быть не может! На коленях приползет. Заносчивая стерва… Английский аристократ делает предложение греческой полукровке, а та нос воротит! Он вынудит Деметру пожалеть, чего бы это не стоило!
Спрятавшись в прохладном чреве лимузина, Траск затих. Могло показаться, что он спит, если б не руки. Они были похожи на бледных зверьков, выглянувших из норок-рукавов. Перебирая пальцами — лапками, покрытыми рыжим пушком, они суетливо бегали по невидимой клавиатуре…
Через некоторое время Траск успокоился, открыл глаза и сел прямо. Выглянул было в окно, но тут же задернул черную шторку. Пусть будет темно. Нажал кнопку коммуникатора:
— Андрэ! Ты знал, что у мисс Каталиадис есть жених? — помощник не отвечал. — Как так получилось, Андрэ, что я выставил себя дураком? Почему ты позволил мне так опозориться?
Траск снова начал задыхаться, в висках застучала кровь. Он накажет Деметру за это унижение. Не забытое, но тщательно скрываемое чувство, что постоянно владело им в школе и колледже…
Она смотрела на него, как те детки, что разъезжали на личных авто с шоферами, когда ему нужно было добираться на автобусе, через весь Лондон… Так же, как те девчонки, про которых другие парни рассказывали, что они доступны буквально любому. Но не ему…
За широко расставленные, немного выпученные глаза и небольшой рост в колледже Траска прозвали Лягушонком, придавая прозвищу налет снисходительности и брезгливости. Натали Эшвуд как-то заявила, что не поцелует его, даже если он превратится в принца…
Она была первой. Траск тщательно припомнил чувство превосходства, что овладело им, когда лживая сучка Натали наконец сдалась…
Воспоминания о триумфе подбодрили, дав возможность планировать, не задыхаясь от злости.
— Андрэ!
— Да, хозяин.
— Запускай Удильщика. Пусть найдет всё о женихе Деметры: чем занимается, где обедает, какое белье носит… Всё! И еще… Старик Каталиадис. Акции, капитал — до последнего пенни. Любовницы, внебрачные дети, мутные делишки… Их просто не может не быть, уж я-то знаю! Как можно быстрее!
— Я мог бы поработать сам…
— Нет! Пусть этим займется Удильщик, у него получится лучше.
— Как скажете, хозяин.
Предвкушение мести успокоило окончательно. Теперь можно лететь. Кстати! В самолете ждут особенные бортпроводницы… Повеселев, Траск потянулся к бару и достал пакетик соленых орешков. Зашуршал упаковкой, осыпая солью рубашку, брюки и коврик под ногами, и на время выбросил Деметру из головы.
ГЛАВА 3
…Таким сказочным идиотом я не чувствовал себя никогда. Мерфи выскочил за дверь и… исчез. Испарился, как Гудини из стеклянного бака. Утек сквозь пальцы.
Пока я ворочался на полу, как перевернутая черепаха, стараясь переждать боль в плече… Сцепив зубы, чтобы не заорать, не завыть в голос… Чуть не окочурился, ей богу. Два года прошло, а она все болит. Доктора говорят — невроз. В гробу я видал такие неврозы… Лежал, потел, как мышь, и никак не мог подняться на ноги…
Рядом хрипел конвойный. Лицо у него было багровое, как при апоплексическом ударе. Пока вызвал к нему помощь…
Секунды уходили, я представлял, как Мерфи бежит к выходу, как дежурные вскидывают автоматы…
И в самом деле выстрел! Правда, из табельного…
…Открытое окно обнаружили быстро. Как он угадал, что именно здесь разболтался штырь? Повезло? Не мог же Мерфи знать об этом заранее?
Пока организовали погоню…
А потом — это дикое, невозможное в природе падение статуи с крыши Большого. Специалисты сказали — давний дефект, неравномерное распределение массы…
Мерфи ушел легко и красиво, как колобок от глупого зайца. На вид — модный мальчик: тесный пиджачок, очечки, галстук-бабочка… Учитель. Английская поэзия, мать ее за ногу! Когда меня предупредили, что парень дерется в боях без правил — не поверил. Днем читать Шекспира восторженным барышням, а ночью — ломать ребра и отрывать уши? Даже когда он не очень правдоподобно смутился — не поверил. Не смог. Наручников не надел.
И только увидев профессиональный удар… Я — идиот. Сказочный. Привык иметь дело с отечественными уркаганами, для которых понты — это всё. Они ж без татухи на груди и пяти золотых перстней себя голыми чувствуют. А ведь внешность обманчива, это все знают. Только забывают порой…