Молки уставился на Лито.
– Вот видишь, Монео!? Какие трюки он выделывает со словами? – Расскажи мне о своей племяннице Хви Нори, – сказал Лито. – Лито, это правда, что говорят? Ты действительно собираешься жениться на ласковой Хви?
– Правда.
Молки хихикнул, затем скривился от боли.
– Они жестоко меня изранили, Лито, – прошептал он и затем проговорил.
– Скажи мне, старый червяк…
Монео поперхнулся.
Молки сделал паузу на секунду, чтобы оправиться от боли, затем продолжил:
– Скажи мне, старый червяк, твой пенис такой же чудовищный, как твое тело? Ну и что переживет ласковая Хви!
– Я уже давным-давно сказал тебе правду, – ответил Лито.
– Никто не говорит правду, – просипел Молки.
– Ты часто говорил, – проговорил Лито. – Даже тогда, когда этого не понимал.
– Это потому, что Ты умнее всех нас остальных.
– Не расскажешь ли ты мне о Хви?
– По-моему, Тебе уже все известно.
– Но я хочу услышать от тебя, – сказал Лито. – Вы получали помощь от Тлейлакса?
– Они снабдили нас знаниями, больше ничем. Все остальное мы сделали сами.
– Так я и думал, что это не работа тлейлаксанцев.
Монео не мог больше сдерживать своего любопытства.
– Владыка, что это, насчет Хви и Тлейлакса? Почему Ты…
– Все такой же, старый дружище Монео, – сказал Молки, переводя взгляд на мажордома. – Разве ты не знаешь, что он…
– Я никогда не был твоим другом! – огрызнулся Монео.
– Тогда, компаньон по гуриям, – ответил Молки.
– Владыка, – проговорил Монео, поворачиваясь к Лито, – почему Ты говоришь о…
– Тсс, Монео, – ответил Лито. – Мы утомляем нашего старого товарища, а у меня есть еще, что у него выяснить.
– Тебя никогда не удивляло, Лито, почему Монео ни разу не попробовал захапать под себя всю Твою шарашку? – спросил Молки.
– Шарашку? – вопросил Монео.
– Одно из древних словечек Лито, – пояснил Молки. – Та, кто шарахает
– идеальное словечко для женской армии. Почему Ты не переименуешь свою империю, Лито? Великая Шарашка!
Лито поднял руку, повелевая Монео молчать.
– Так ты расскажешь мне, Молки? О Хви?
– Всего лишь несколько крохотных клеточек моего тела, ответил Молки.
– Затем тщательно рассчитанное взращивание и воспитание – все полностью противоположно твоему старому приятелю, Молки. Все это мы сделали во внепространственной камере, недоступной Твоему ясновидению!
– Но я замечаю, когда что-нибудь исчезает, – проговорил Лито.
– Внепространственная камера? – переспросил Монео, а затем до него дошло значение слов Молки. – Ты? Ты и Хви…
– Это именно те очертания, которые я разглядел среди теней, – сказал Лито.
Монео поглядел прямо в лицо Лито.
– Владыка, я распоряжусь отменить свадьбу. Я скажу…
– Ты не сделаешь ничего подобного!
– Но Владыка, если она и Молки…
– Монео, – просипел Молки. – Твой Владыка приказывает, и ты обязан повиноваться!
До чего ж глумливый тон! Монео грозно взглянул на Молки.
– Полная противоположность Молки, – сказал Лито. – Разве ты его не слышал?
– Что может быть лучше? – спросил Молки.
– Но, Владыка, ведь, если Ты знаешь теперь…
– Монео, ты начинаешь раздражать меня, – заметил Лито. Монео сконфуженно умолк.
– Вот так-то лучше, – проговорил Лито. – Ведь знаешь, Монео, некогда, десятки тысяч лет назад, когда я был другим человеком, я допустил ошибку.
– Ты, и ошибку? – насмешливо отозвался Молки.
Лито только улыбнулся.
– Мою ошибку искупило то, насколько красиво я ее оформил в слова.
– Словесные игры, – съязвил Молки.
– Разумеется! Вот что я сказал: «Прошлое – отвлечение; будущее – сон; только память способна отворить доступ к смыслу жизни.» Разве не прекрасные слова, Молки?
– Изумительные, старый червяк.
Монео поднес руку ко рту.
– Но мои слова были глупой ложью, – сказал Лито. – Я это понимал еще произнося их, но меня заворожила их красота. Нет память ничего не отворяет. Без духовных мук, без внесловесного опыта ни в чем и нигде нет смысла.
– Я не способен постичь смысл мук, причиненных мне Твоими чертовыми Рыбословшами, – сказал Молки.
– Ты не терпишь никаких мук, – сказал Лито.
– Если б Ты был в моем теле, Ты бы…
– Это всего лишь физическая боль, – ответил Лито. – Она скоро кончится.
– Когда же я узнаю, что есть мука? – вопросил Молки.
– Возможно, позже.
Лито плавно изогнул свои верхние сегменты, переводя взгляд с Молки на Монео.
– Ты действительно служишь Золотой Тропе, Монео?
– Ах, эта Золотая Тропа, – насмешливо хмыкнул Молки.
– Ты ведь знаешь, что служу, – ответил Монео.
– Тогда ты должен мне пообещать, – сказал Лито. – То, что тебе здесь открылось, никогда не соскользнет с твоего языка. Ни словом, ни жестом не должен ты выдать узнанного тобой.
– Обещаю, Владыка.
– Он обещает, Владыка, – насмешливо повторил Молки.
Одна из крохотных ручонок Лито указала на Молки, взиравшего на мягкий профиль тонущего в серой рясе лица.
– Из-за былого восхищения и… и из-за многого другого я не способен убить Молки. Я даже не могу требовать этого от тебя. И все же он должен быть устранен.