– Ты познакомил его с Сионой? – спросил Лито. При упоминании о Сионе брови Монео сдвинулись в угрюмой гримасе.
– Успокойся, – сказал Лито. – Я нежно ее любил, даже когда она шпионила за мной.
– Я ощущаю в ней опасность, владыка. Мне кажется порой, что она видит мои самые секретные мысли.
– Мудрое дитя знает своего отца.
– Я не шучу, Владыка.
– Да, я это вижу. Не замечаешь, Данкан все больше нервничает? – Они обшарили всю дорогу почти до самого моста, – сказал Монео.
– Что они нашли?
– То же самое, что и я, – нескольких Музейных Свободных.
– Еще одна петиция?
– Не гневайся, Владыка.
Лито опять воззрился вперед. Эти обязательные выходы на открытый воздух, долгое торжественное шествие, со всеми ритуальными требованиями ради ублажения Рыбословш, все это тревожило Лито. А теперь, к тому же, еще одна петиция!
Айдахо прошел вперед и остановился вплотную позади Монео. Было ощущение угрозы в движениях Айдахо. «Нет-нет, не так скоро», подумал Лито.
– Почему мы остановились, государь? – спросил Айдахо.
– Я часто здесь останавливаюсь, – ответил Лито.
Это было правдой. Он повернулся и поглядел за волшебный мост. Дорога, извиваясь, шла вниз, с вершин каньона в Заповедный Лес, а оттуда через поля за рекой. Лито часто останавливался здесь, чтобы понаблюдать восход солнца. Хотя, было что-то в этом утре, в этом солнце, встающем над знакомой перспективой… что-то тревожащее старые воспоминания.
Поля королевских плантаций простирались вперед за лес, и когда над дальним изгибом земли показалось солнце, оно осветило литое золото и рябь зерновых на полях. Зерно напомнило Лито о песке, о дюнах, некогда вольготно растекавшихся во все стороны по этой самой земле.
И они растекутся здесь опять.
Зерно было не совсем таким, как яркий кремниевый янтарь той пустыни, что он помнил. Лито поглядел назад, на перекрытые кручами расстояния его Сарьера, его святилища прошлого. Цвета были определенны и различны. Но, все равно, когда он еще раз поглядел на Фестивальный Город, то еще раз его многочисленные сердца ощутили боль их медленного преобразования во что-то совершенно чуждое.
«Что же есть в этом утре, будоражащее мысли о моем потерянном человеческом?» – подивился Лито.
Лито знал, что лишь он один из всего королевского шествия, смотрящего на эту привычную сцену, на поля и леса, до сих пор думает о пышно цветущем ландшафте, как об океане без воды.
– Данкан, – окликнул Лито. – Видишь вон там, по направлению к городу? Там был Танцеруфт.
– Страна ужаса? – И удивление Айдахо отразилось в быстром взгляде, который он метнул в сторону Онна, прежде чем опять резко перевести глаза на Лито.
– Она сокрыта под ковром растений больше трех тысяч лет. Из всех ныне живущих на Арракисе, только мы двое еще видели первоначальную пустыню.
Айдахо взглянул в направлении Онна.
– Где Защитная Стена? – спросил он.
– Провал Муад Диба как раз вон там, – где мы возвели город.
– А вон та линия небольших холмиков, это и было защитной Стеной? Что с ней произошло?
– Ты стоишь на ней.
Айдахо взглянул на Лито, затем опустил взгляд на дорогу, затем огляделся вокруг.
– Владыка, не двинуться ли нам дальше? – спросил Монео.
«Монео с этими часами, тикающими в его груди, как вечное напоминание о необходимости исполнять свои обязанности» – подумал Лито. – «Ему надо принять важных посетителей. И выполнить другие существенные дела. Время поджимает. И он не любил, когда Бог Император разговаривал с Данканами о прежних временах.»
Лито внезапно осознал, что он задержался здесь намного дольше обычного. Придворные и охрана замерзли после пробежки сквозь утренний воздух. Одежды некоторых были больше для красоты, чем для тепла.
«Но кто знает, может формой защиты является и выставление себя напоказ», – подумал Лито.
– Здесь были дюны, – сказал Айдахо.
– Тянувшиеся на сотни километров, – продолжил Лито.
В мыслях Монео воцарилось смятение. Он был знаком с задумчивостью Бога Императора, но в этой задумчивости сегодня был еще и оттенок печали. Может быть, недавняя смерть предыдущего Данкана. Когда Лито бывал печален, то проговаривался о важных вещах. Никогда не стоило спрашивать Бога Императора о его настроениях или капризах, но, порой, ими можно было воспользоваться.
«Сиону надо будет предостеречь», – подумал Монео. – «Если только эта маленькая дурочка меня послушается!»
Она намного больше ушла в мятеж, чем он в свое время.
Намного глубже. Лито приручил своего Монео, дал ему ощутить Золотую Тропу и обязанности, ради которых тот был выведен, но методы, которые использовались для приручения Монео, с Сионой не пройдут. При этом своем наблюдении Монео подумал о вещах, касавшихся его собственной подготовки, о которых он никогда прежде не подозревал.
– Я не вижу никаких знакомых примет местности, – говорил в это время Айдахо.
– Как раз вон там, – указал Лито. – Где лес кончается, там была дорога к расколотой скале.