– Владыка, напоминаю Тебе, что я посол…
– Ты обычный преступник, – с тобой и следует поступать, как с преступником, – Лито кивнул стражницам, и те поволокли Нунепи прочь.
– Я бы хотел, чтобы они тебя убили! – в ярости заорал Нунепи.
– Я бы хотел…
– Кто? – окликнул его Лито. – Кто, ты бы хотел, чтоб меня убил? Разве ты не знаешь, что меня нельзя убить?
Стражи выволокли Нунепи из помещения, а тот все продолжал бушевать:
– Я не виновен! Я не виновен! – его протесты смолкли вдали. Айдахо близко наклонился к Лито.
– Да, Данкан? – спросил Лито.
– Государь, в результате этого все послы будут в страхе.
– Да. Я дам им урок ответственности.
– Государь?
– Точно так же, как в армии, соучастие в заговоре освобождает людей от чувства личной ответственности.
– Но это вызовет волнение, Государь. Лучше мне выставить дополнительную охрану.
– Ни одного дополнительного охранника!
– Но ты навлекаешь…
– Я навлекаю немножко военной чепухи.
– Это именно то, что я…
– Данкан, я учитель. Запомни это. Через повторение, я добиваюсь усвоения урока.
– Какого урока?
– Полностью самоубийственной природы военной дурости.
– Государь, я не…
– Данкан, посмотри на этого безмозглого Нунепи. В нем сама суть этого урока.
– Да простит мою тупость, Государь, но я не понимаю того, что Ты сказал о военной…
– Военные убеждены, будто, рискуя жизнью, они тем самым покупают право чинить любое насилие над врагом, какое им заблагорассудится. У них менталитет захватчиков. Нунепи не считает себя ответственным за что угодно, сделанное против чужих.
Айдахо посмотрел на вход в палату, через который стражницы выволокли Нунепи.
– Он попытался и проиграл, Владыка.
– Но он отсек от себя узы прошлого и возражает против того, чтобы уплатить свою цену.
– Для своего народа – он патриот.
– А каким он видит самого себя, Данкан? Инструментом истории.
Айдахо понизил голос и еще ближе наклонился к Лито.
– В чем же Ты другой, государь?
Лито хихикнул.
– Ах, Данкан, как же мне нравится твоя проницательность. Ты заметил, что я – совершенно чужой. Не гадаешь ли ты, возможно ли мне оказаться среди проигравших?
– Эта мысль приходила мне на ум.
– Даже проигравшие могут задрапироваться в гордую мантию «прошлого», мой старый друг.
– И ты с Нунепи в этом одинаковы?
– Воинствующие миссионерские религии могут разделять эту иллюзию «гордого прошлого», но не многие понимают главную опасность для человечества, а именно – ложное чувство свободы от ответственности за свои собственные действия.
– Это странные слова, Владыка. Как мне следует их понимать?
– Их смысл в том, что в них сказано. Разве ты не способен слушать?
– У меня есть уши, Владыка!
– Да, правда? Мне их не видно.
– Вот, государь. Вот и вот! – Айдахо указал на свои уши,
– Но они не слышат. А значит у тебя нет таких ушей, чтобы слышать.
– Ты шутишь надо мной, Государь?
– Имеющий уши, да услышит, верно? То, что существует, не может быть превращено само в себя, поскольку это уже существует. Быть – значит быть.
– Твои странные слова…
– Всего лишь слова. Я их произнес. Они улетели. Никто их не слышал, следовательно они не существуют. Раз они больше не существуют, то, может быть, их можно сделать существующими и тогда, может быть, их кто-нибудь да расслышит.
– Почему ты поднимаешь меня на смех, Государь?
– Я не поднимаю тебя ни на что, кроме слов. Я делаю это без страха оскорбить тебя, потому что я уже усвоил, что у тебя нет ушей.
– Я не понимаю тебя, Государь.
– С этого начинаются знания: с открытия, что есть что-то, чего мы не понимаем.
До того, как Айдахо успел ответить, Лито подал знак рукой стоявшей рядом стражнице, та махнула стоящим перед кристаллиновой контрольной панелью на стене позади помоста Бога Императора. В центре палаты возникло трехмерное изображение наказания Нунепи.
Айдахо сошел с помоста на пол палаты и с близкого расстояния воззрился на эту сцену. Она транслировалась с небольшого возвышения, смотрящего на площадь; доносился шум огромной толпы, сбежавшейся при первых признаках суматохи поглазеть на зрелище.
Ноги Нунепи были широко раздвинуты. Его привязали к двум ножкам треноги, руки связаны над головой почти у самой оси треноги. Одежду, изодранную в клочья, сорвали с него и бросили рядом. Здоровенная Рыбословша в маске стояла рядом с ним, держа импровизированный хлыст, сделанный из каната эллака, тонкие проволочки которого были растрепаны на конце. Айдахо показалось, что он узнает в этой женщине в маске встречавшего его Друга.
По сигналу офицера гвардии Рыбословша в маске шагнула вперед и свистящая дуга хлыста опустилась на обнаженную спину Нунепи.
Айдахо болезненно содрогнулся. По всей толпе прошел шумный судорожный вздох.
Там, где стегнул хлыст, вздулся рубец, но Нунепи не издал ни звука.
И опять опустился хлыст. При этом втором ударе выступила кровь.
И опять хлыст стегнул по спине Нунепи. Крови стало еще больше.
Лито слегка пригорюнился. «Найла слишком усердна», – подумал он. – «Она убьет его, а это создаст проблемы.»
– Данкан! – позвал Лито.
Айдахо, зачарованно наблюдавший за проекцией, повернулся к Лито как раз тогда, когда толпа издала дружный крик при особенно кровавом ударе.