– Плоть растет, но не растет психика, – сказал он.
– Психика?
– Рефлекторное самосознание, рассказывающее, насколько же ЖИВЫМИ мы можем стать. Тебе это хорошо известно, Хви. Наставляющее тебя, как быть честной перед самой собой, как взаправду быть собой.
– Твоей религии недостаточно, – сказала она.
– Ни одной религии никогда не может быть достаточно. Это вопрос выбора – единственного, личного выбора. Ты понимаешь теперь, почему для меня так много значат твои дружба и общество?
Она моргнула, отгоняя слезы, кивнула и сказала:
– Почему люди этого не понимают?
– Потому, что условия не позволяют.
– Условия, которые диктуешь Ты?
– Именно. Окинь взглядом всю мою Империю. Видишь Ты ее форму?
Она закрыла глаза, задумавшись.
– Кто-то хочет сидеть у реки и каждый день ловить рыбу? – спросил он.
– Замечательно. Такова его жизнь. Ты хочешь плавать в маленьком суденышке по внутренним морям и посещать незнакомые народы? Превосходно! Чем еще можно заниматься?
– Путешествовать в космосе? – спросила она, и была в ее голосе нотка вызова. Она открыла глаза.
– Да, Ты обратила внимание, что Союз и я не позволяем этого.
– Этого не позволяешь ТЫ.
– Верно. Если Союз выйдет у меня из повиновения, то больше не получит спайса.
– И приковав людей к своим планетам, удерживаешь их от злых выходок.
– В этом есть кое-что поважнее. Это наполняет их тоской по странствиям. Это создает в них НЕОБХОДИМОСТЬ совершать дальние путешествия и видеть незнакомое. В конце концов, путешествие и свобода становятся синонимами.
– Но спайс иссякает, – сказала она.
– И свобода с каждым днем становится все драгоценней.
– Это может привести лишь к отчаянию и насилию, – сказала она.
– Мудрец из моих предков… который, на самом деле, тоже я сам, Ты ведь понимаешь? Ты понимаешь, что в моем прошлом для меня нет чужих?
Она кивнула в благоговейном страхе.
– Этот мудрец заметил, что богатство – это орудие свободы. Но погоня за богатством – это путь в рабство.
– Космический Союз и Орден поработили сами себя!
– Так же, как икшианцы, Тлейлакс и все остальные. Время от времени им удается разнюхать тайничок с меланжем – это постоянное разнюхивание и держит их в плену, не давая уделить внимание чему-то еще, Очень интересная игра, не правда ли?
– Но когда последует насилие…
– Тогда будут голод и суровые помыслы.
– Здесь, на Арракисе, тоже?
– Здесь, там, повсюду. Люди будут оглядываться на мою тиранию, как на СТАРЫЕ ДОБРЫЕ ДЕНЕЧКИ. Я стану зеркалом их будущего.
– Но это будет ужасно! – запротестовала она.
«Ее реакция и не могла быть иной», – подумал он.
И сказал:
– Поскольку земля откажет людям в поддержке, выжившие станут тесниться во все меньших и меньших убежищах. Жестокий процесс естественного отбора будет воспроизведен во многих мирах взрыв рождаемости и иссякание пищи.
– Но не способен ли Союз…
– По большей части, Союз окажется беспомощен из-за нехватки меланжа, чтобы использовать доступный транспорт.
– И богатые не спасутся?
– Некоторые из них.
– Значит, на самом-то деле Ты ничего не изменил. Мы будем точно также продолжать сражаться и умирать.
– До тех пор, пока Песчаный Червь не воцарится вновь на Арракисе. Тогда мы проверим себя на основополагающий жизненный опыт, к которому все причастятся. Мы усвоим, что происшедшее на одной планете может произойти на любой.
– Так много боли и смерти, – прошептала она.
– Разве Ты не понимаешь насчет смерти? – спросил он. – Ты должна понять. Народы должны понять. Вся жизнь должна понять.
– Помоги мне, Владыка, – прошептала она.
– Это самый глубинное знание любого создания. – Когда жизнь недостаточно соприкасается со смертью, тогда для ее осознания на помощь приходят угрожающие ей признаки: опасные болезни, травмы, несчастные случаи… роды для женщины… и, некогда, боевые баталии для мужчин.
– Но твои Рыбословши…
– Они учат выживаемости, – сказал он.
Ее глаза широко раскрылись – она вдруг поняла.
– Способные выживать. Разумеется!
– Как же Ты чудесна, – сказал он. – Как редка и чудесна. Да будут благословенны икшианцы!
– И прокляты?
– И это тоже.
– Я не думала, что когда-нибудь смогу понять насчет Твоих Рыбословш,
– сказала она.
– Даже Монео этого не видит, – сказал он. – А Данканы – это мое отчаяние.
– Для того, чтобы пожелать сохранить жизнь, Ты должен ценить ее очень высоко – сказала она.
– И именно способные выживать восприимчивей и ярче видят красоты жизни. Женщины понимают это намного лучше мужчин, потому что рождение – это отражение смерти.
– Мой дядя Молки всегда говорил, что у Тебя есть веские причины отказывать мужчинам в войнах и в случайном насилии. Какой же горький урок!
– Кроме легкодоступной жестокости у мужчин очень немного возможностей выяснить, как же они встретят свой последний жизненный опыт, – сказал он.
– Что-то упущено. Развитие психики остановилось. Это ли подразумевают люди, говоря о мире Лито?
– Что Ты заставляешь нас барахтаться в бесцельном упадке, как свиньи барахтаются в своей собственной вонючей жиже.