Пусть ночь заберет с собой боль и страх. Пусть луна поет тебе неземную колыбельную, и звезды на небе соберутся вместе, сияя сверху волшебным талисманом удачи.
Пусть твой путь будет легок и широк. Пусть свет освещает его, и лучи яркого солнца отразятся в твоих глазах, когда ты улыбнешься в окно, приветствуя летнее утро.
Пусть все будет так, как того захочешь ты. Нужно только немного постараться. Закрой глаза, чтобы не видеть тех, кто останется в этом мире. Я отправлю тебя назад, и там, ты найдешь все то, о чем мечтала!
Слушай свое сердце, и больше никого. Там, в потаенных уголках души — все мечты, все самые заветные желания. И самое время исполнить их, не оборачиваясь, не оглядываясь на прошлое, не обращая внимания на тех, кто пытается отговорить тебя, заменить твои надежды своими прихотями.
Волшебное время, когда можно изменить все, и вернуться домой.
О, детка, я знаю — тебе там не очень рады, но в моих силах сделать так, чтобы твой путь стал легким и светлым, и все желания обретут плоть.
Только скажи, что ты хочешь этого.
(Действительно хочешь!)
Закрой глаза, чтобы увидеть то, что в глубине твоей души. То, что не дает покоя жаркими летними ночами, и даже легкая прохлада, что струится из раскрытых окон, не помогает забыться беспокойным сном. То, что внутри тебя, Надя, и это тоже часть тебя, твоих мыслей и чувств…
Слушай старую рыбу, и даже не сомневайся — все будет так, как того захочешь ты! Все желания — даже самые невероятные способны исполниться в эту волшебную ночь. Ужин был славным и сытным, детка — и я готова исполнить их для тебя.
Ведь ты же знаешь, что все это не просто так — тебе пришлось нелегко, милая, я знаю, у каждого свой путь, и не у всех он усыпан лепестками роз, но поверь — награда стоит того.
Все желания, — все, что только можно представить.
И пожелать…
Закрой глаза, и прислушайся к голосу, что звучит в голове. И быть может, тогда ты поймешь, что не все так плохо, как кажется.
(Сделай это гребаная жирная свинья, и ты сама удивишься своему счастью!)
Закрой глаза, детка, сделай это поскорее — ночь не будет длиться вечность, даже для такой милашки, как ты.
Поспеши…
Надежда послушно закрыла глаза. И мир стал чернее ночи. Тьма окутала ее своими темными крыльями, облекла в сонные одежды, заставляя прислушиваться в вещему голосу проклятой рыбы.
А потом во тьме замелькали яркими всполохами мысли и воспоминания.
И в миг все изменилось.
Как будто вся жизнь оказалась распечатанной на огромном листе бумаги. И если в самом начале бумага сверкала белизной детских надежд и помыслов, то ближе к концу она потемнела и сморщилась, словно чья-то волосатая рука поднесла к ней горящую спичку.
Он уже не смотрит на тебя, детка. Вернее смотрит, но не так как раньше!
Вспомни, золотистые искорки, что сверкали в глазах, когда он смотрел на тебя еще тогда, давно, когда вы гуляли в городском парке, кормили голубей у фонтана, ели быстро тающее эскимо, и готовы были целую вечность держать друг друга за руки. Это было так давно, что кажется неправдой, но ведь это было, было так прекрасно вдвоем, и никто не был нужен вам, и все остальное казалось не важнее бумажного кулька, который скрутила бабка, продающая семечки — она насыпала полный стакан и еще добавила пригоршню "на дорожку", улыбаясь оттого, что на ваших лицах расцвела весна, и ветер притих, перестал играть обрывками мусора, и шелест водяных струй, и щебетанье воробьиных стай и музыка, что лилась из репродуктора на столбе — все это кусочки твоего глупенького счастья, и теперь, ты понимаешь, как хорошо было тогда!
Сейчас не так — он смотрит на тебя, но видит не ту очаровательную кудряшку с вздернутым носиком, о нет. Его взгляд проходит сквозь тебя, словно ты досадная помеха, и быть может, его больше интересует рисунок обоев и трещины на штукатурке, но не твои проблемы. Он считает себя выше разных мелочей, но это не так, детка — он просто не хочет лишний раз показать свое равнодушие, — в его глазах осень, холодная, мертвая, и нет места твоим заботам. Все что нужно — чтобы ты была рядом, не около него, нет — просто где-то поблизости, так легче сохранять иллюзии того, что все в порядке, и всегда можно показать пальцем — вот моя женушка, хлопочет на кухне, и черт вас раздери, у нас все просто здорово.
(Не суйте нос не в свои дела, вот как!)
Осень в глазах, в сердце… А в мыслях он давно не с тобой. Нет, у него даже нет никого на примете. Не считая того, что он тысячу раз переспал со всеми симпатичными девчонками, которых только повстречал за последнее время… но только в мыслях, поскольку осень, что влечет его собой в царство теней и снов, окружила его тусклым ореолом, и никому нет дела до опускающегося неудачника, что не может навести порядок в своей семье.
И это злит его, бесит…
Быть может это одна из причин, отчего все сложилось так и не иначе. Он боится сделать то, о чем мечтает уже давно — познать роскошь одиночества, сделать шаг, чтобы разрушить то, что вы создавали все эти годы. Ему есть куда спрятать голову, подобно черепахе, что даже и не подозревает, что там, за пределами панциря целый мир, который не сковывает по рукам и ногам, и стоит только высунуть голову подальше, он будет к твоим услугам. Но скажи, детка — хотела бы этого ты сама?
Вернуться домой, к мамочке, что будет ворчать обвиняя весь мир, и в первую очередь тебя? О нет, детка — это путь в никуда, и ты как никто другой понимаешь это.
А знаешь почему все так происходит?
(Конечно же, знаешь, и даже иногда говоришь сама себе, выпуская воздух из груди, напрасно надеясь, что от этого станешь хоть на немножко легче, а стрелки весов равнодушно выносят приговор)
Да потому что ты ленивая, глупая корова!
Люди на улицах — они провожают тебя равнодушными взглядами, не так как раньше, когда озорная девчушка вышагивала по улицы, спотыкаясь на огромных каблуках, и ветер исподтишка норовил задрать клетчатую юбку, обнажая загорелые коленки. Как это было давно, милая, так давно, что и не вспомнить, но только ты держишь эти воспоминания при себе, извлекая их каждый раз, когда ощущаешь, что стала еще тяжелее.
Ты просто часть пейзажа, как витрина магазина, по которой можно скользнуть взглядом, даже не запомнив, как трещина на асфальте, как выбоина в бордюре — и это не оставляет тебя равнодушной не так ли?
И каждый раз, когда хочется наклониться поближе, приблизить свое лицо и заорать — я здесь, видите, вот я, ты думаешь только об одном — ты уже заранее знаешь, каким будет ответ — да что себе вообразил этот кусок сала!
А этот маленький инцидент на кухне — не забивай голову разными глупостями, хотя если честно — это закономерный исход, чего еще ожидать от того, кто загнан в угол. Из обилия выходов, твой муженек, если разобраться, выбрал самый простой, и самый действенный. И стоит ли винить его в том, что ты ТОЛСТАЯ ЖИРНАЯ СУКА!
Изо дня в день, он спускался вниз, туда, где за темными шторами полно разных разностей. И, конечно же, он заглядывал в омшаник, где темно от пыли, что покрыла толстым слоем маленькое квадратное окошко (оно вровень с землей, и ты много раз проходила мимо него, и тебе никогда даже не приходило в голову заглянуть в него), а в прогнивших ящиках полно чудес. Он неотрывно смотрел на ржавый отрезок водопроводной трубы, что торчал из кучи мохнатого от пыли и паутины хлама, и слушал вибрирующий голос металла. Труба рассказывала ему о том, как хорошо быть одному, и нет нужды оглядываться на кого-то еще, сверять свои поступки с чужими желаниями и надеждами, и то чувство вины, за все то, что не сбылось, не сложилось — лишь повод подойти поближе и одним рывком выдернуть уставший кусок железа, ощутить ее шероховатость и вес, прикинуть, как это будет здорово — размахнуться что есть силы и впечатать заветный отрезок в твой затылок, да так, чтобы почувствовать отдачу, и увидеть, как разлетятся мысли брызгами крови и мозга. И раз за разом он подходил все ближе и ближе, и однажды, прекрасным летним днем, прикоснулся к трубе. Это было похоже на взрыв. Все то, что виделось, слышалось, ощущалось — стало совсем не таким как раньше. Будто с глаз упала белесая пелена, из-за которой все было не таким как на самом деле.