Пусть кости катятся. Эта деталь операции была самой простой: единственной сложностью было не повредить само легкое, — что было не так сложно для ловкой руки опытного убийцы. А вот дальше… Нужно было использовать кровь Артура. Аккуратно, чтобы с одной стороны, залечить раны, с другой — не наполнить легкие снова.
Пусть кости катятся…
Кровь. Её было не очень много. Отдельные капли, то здесь, то там, такие маленькие. Казалось, они никак не могут помешать даже дыханию ребёнка, не то что такого могучего существа, славящегося своим дыханием, как дракон.
Взор мужчины спустился чуть ниже. Несмотря на то, что сейчас Лилит, по сути, вскрыли, ей дышалось намного легче. Её грудь вздымалась сильней, чаще и даже ровней. Кровь в дыхательные пути поступала непосредственно из лёгких. Ещё был: понаделав в ней дырок, Чезаре сделал большую дыру и в груди, пробив левое лёгкое. Теперь, при выдохе, кровь выходила оттуда, плохо и медленно, как при воспалении лёгких, орошая маленькими бусинками дыхательные пути.
Мария молчала. Толи она была мертва, то ли не слышала, то ли голос Чезаре был совершенно не тем, что могло вернуть её к жизни. Что же делать? Что делать!? Лилит он, похоже, в какой-то степени помог, но как показать это Марии? О чем она только думала, когда обещала Лилит свою защиту!?
— Мария! — повинуясь внезапному импульсу, крикнул Чезаре, — Лилит жива! Ты выполнила свое обещание! Ты защитила ее!
После этих слов он поднес гарнитуру к лицу Лилит. Разбудить ее пока было мало шансов, но может, Мария услышит хотя бы ее дыхание?
Ерунда, разумеется. Невозможно опознать человека по дыханию, точно так же, как невозможно сказать что-нибудь со вскрытой трахеей. Конечно, Лилит было безопасней остаться со вскрытой шеей и частью грудной клетки, однако, в таком случае она не могла спасти Марию. Кардинал начал сводить вместе ткани, аккуратно, тоненьким слоем нанося кровь шумного дракона.
Усилием воли Чезаре заставил себя успокоиться. Он делал ошибки, поддаваясь эмоциям. Не поддаваться эмоциям — первое, чему его учили… Но именно из-за того, чему его учили, все это и случилось! Так, тихо. Спокойно, без суеты, завершаем лечение и, когда рана закроется, повторяем попытку. В конце концов, разум Марии — не органика, а значит, возможно, продержится и больше пяти минут…
Мысль, что с тем же успехом может быть и меньше, Чезаре старательно гнал прочь.
— Мария… Пожалуйста… — это слово звучало непривычно в его устах: кардинал Финелла привык приказывать. Но ее он мог только просить, — Вернись!
Ответа не было.
Алоглазый действительно готов был уничтожить Рим. Он действительно мог это сделать: он уже почти закончил высший аркан Огня — 'Слезы Люцифера', единственную доступную ему армию. Останавливало его лишь странное, непонятное ему самому желание узнать, получится ли что-то у этого человеческого мага. Почему-то это было важно.
— Мария! Лилит жива. Ты защитила ее. Вернись ко мне. Пожалуйста…
Похоже, он так же жалок, как остальные люди. Жаль, очень жаль…
…или все-таки нет?
Лилит издала невнятное бормотание, и священник торопливо надел ей на голову гарнитуру. Пару секунд спустя он снова надел ее на себя… И по его просиявшему лицу Змей понял.
Он понял все. Ту самую последнюю истину, вечно ускользавшую от него. Ту силу рода человеческого, о которой толковали ему Огневолосая и Звездокол. Они толковали ему, а он не понимал, как может быть силой то, что несет страдание своему обладателю.
'Я потерпел поражение! Огневолосая была права. Они — шаг в будущее, а я скован цепями величия своей крови'
Так в далеком прошлом обычный человек творил чудеса, чтобы защитить тех, кто был ему дорог, пусть даже они не знали его имени и не принадлежали к его народу.
Так Ева, которую он тогда презрительно звал 'собственностью корпорации', отдала все, что имела и чего не имела, шагнула сквозь все пороги, чтобы совершить невозможное. Спасти всего лишь красивую картинку, в которую влюбилась. Сэйхо, так и не сумевшего понять за какие-то семьсот лет, что любовь — это не только страдание, но и сила.
И так этот человек, годами старательно убивавший в себе все человеческое, втаптывавший в грязь свою природу, направляя свое сознание на убийство… Этот человек все же смог понять то, чего не понимал во всех отношениях превосходящий его темный бог.
Что ради любви можно сотворить чудо — подлинное чудо, а не фокусы магов и колдунов. Чуть-чуть зайти за грань возможного. Спасти того, кого нельзя спасти. Простить то, что нельзя простить. Идти, когда уже не можешь идти.
И пока хоть кто-то из людей готов делать это… Концу Времен придется еще немного подождать. Просто ради того, чтобы увидеть грешника, сотворившего чудо. Увидеть, как на лице безжалостного убийцы очищающие струи дождя смешиваются со слезами радости оттого, что он… спас, кого следовало спасти.
Вот в чем сила людей. Пойти на невозможное, чтобы спасти того, кого любишь. Именно поэтому они — шаг в будущее, а драконы, для которых любовь тождественна смерти, останутся тенью прошлого. Наблюдая за теми, кто терял любимых, и сам испытывая эту боль, Уроборос наконец-то понял это. Постиг ту неуловимую последнюю истину, что стал искать семьсот лет назад.
Темный бог трижды стал свидетелем подлинных чудес, но понял это только теперь.
— Мария, ты живая! — с необычной для себя радостью в голосе воскликнул Чезаре. Будь она в человеческом облике, непременно заключил бы в объятия, — Мы все-таки успели!
— Что? Кто? Кого? — непонимающе и, кажется, без особого интереса спрашивала послушница.
— Я просто рад, что с тобой все в порядке, — ответил Чезаре, после чего обернулся к Лилит и ее сородичу, обвившему маленькое тело змеиными кольцами и согревавшему ее своим дыханием.
Самым очевидным решением было взять с собой Лилит и идти к планеру G-Tech. Хотя наличие постороннего груза ограничит его подвижность, это не слишком его беспокоило: без Рейлиса им нечего ему противопоставить. Проблема была в другом: хоть Рейко и утверждала, что второго дракона G-Tech использовать будет сложно, но 'сложно' — не означает 'невозможно'. А учитывая его состояние, Чезаре сомневался, что дракон сможет защитить себя сам. Нужно было или убедить его принять человеческую форму (что сложно, когда он без сознания), или обеспечить себе хотя бы оповещение, если с ними что-то случится. Для этого и служил план, который прервали новости о критическом состоянии Марии. И для этого Чезаре оглянулся в поисках топора, который он вроде бы видел в руках дракона… Хотя форсированная память подсказывала, что с ним вроде бы что-то происходило, пока он был занят операцией…
Топор лежал на земле, прорезанный глубокой трещиной. Он молчал. Не нужно было быть большим специалистом по сигмафинам, чтобы понять, что эта ниточка обрезана.
— Аюшки? — дала знать о себе Рейко. Связь ведь до сих пор не была разорвана.
Чезаре, спохватившись, снова достал телефон.
— Мария очнулась. Соображает пока туго, но я надеюсь, это пройдет. Лилит жива и, вроде бы, не совсем при смерти… Но учитывая, что мне пришлось для этого сделать, сигма-проектор понадобится сразу же, как только я смогу ее к нему доставить. На данный момент меня больше всего беспокоит ее сородич: не оставлять же его валяться посреди улицы…
— Тебе бы что-нибудь придумать. Интерсигма не в курсе, я их пока сдерживаю, но картинка на Google-sigma весьма необычная. Могут обратить внимание. Я подготовила грузовой сигма-проектор, но транспорт предоставить не могу. Тебе следует проверить планер G-Tech. Боюсь, на машине по городу передвигаться без вариантов.
— Это понятно, — поморщился Чезаре. Что надо проверить планер, он понял еще с первого раза, но его беспокоила необходимость оставить без защиты 'чешуйчатых друзей'. Он обратился к дракону, не особенно, впрочем, надеясь на ответ:
— Ты можешь принять человеческий облик?
— Чтобы тебе легче… было… схватить меня, имперская собака? — выдавил из себя Змей. Похоже, он и правда немного бредил.