Я даже старался не прибегать к помощи хвоста при еде, а пользоваться столовыми приборами. Я уже неплохо наловчился делать это. Такими темпами и человеком стать недолго! Правда, бокал с рубиновым вином все-таки заставил меня насторожиться:
— Лита, ты же знаешь, я это не пью!
— Почему?
— Способности начинают играть против меня.
— Ну и не используй их! Слушай, тебя и так метель сбивает, так что расслабься. Задание закончилось, мы одни здесь. Если что, Оскар предупредит нас!
Я не стал говорить, что моя способность чувствовать ауру превосходит аналогичные способности Оскара раз в сто. Лита права: мы в середине ледяной пустыни, здесь не может быть неожиданной опасности! Хотя бы раз я могу позволить себе расслабиться.
Вино разлилось по телу приятным теплом и, ясное дело, мне пришлось блокировать все звериные чувства. Но в данной ситуации это было даже приятно: Лита хотела обычное человеческое свидание, и теперь я был равен человеку.
Наш ужин продолжался.
Штуковина сначала дремала, но, когда мы начали есть, оживилась, спрыгнула на пол и стала попрошайничать. А толку? Рыбу она не ест, мясо не ест, овощи не ест… Когда мы дошли до десерта, ей перепало засахаренное яблоко, и то моя смотрительница возмутилась:
— Кароль, не подкармливай ее со стола, привыкнет!
— Можно подумать, что мы с тобой часто вместе сидим за столом!
Она засмеялась слишком весело и не совсем уместно, и лишь теперь я заметил, что что-то не так. Лита улыбалась, но в глубине ее темных глаз поселилась тревога, отказывавшаяся уходить даже в такой вечер. Почему? Вчера ничего не было! Хотя… она так удачно это скрывала, что и теперь я не сразу заметил.
Эй, с каких пор она от меня что-то скрывает?
— Лита, в чем дело?
— Да ни в чем, не обращай внимания!
Я бросил на нее укоризненный взгляд. Ну же, пойми меня, не порти наш вечер, расскажи!
Моя смотрительница тяжело вздохнула:
— Ничего от тебя не скроешь!
— И не надо! Что произошло?
— Я вчера связывалась с базой, давала краткий отчет… Ну, что мы закончили, когда нас забрать и все такое.
— И?
— Ну и услышала, что у Лименко голос мрачный. Стала, вот как ты сейчас, расспрашивать, что случилось. Он и рассказал. На базе, во время тренировок, зверь убил своего смотрителя.
— Что?… Кто именно?
— Ты его не знаешь. Это была хорошая пара, сработавшаяся. Никто не знает, почему, что произошло… Они работали вместе два года и вроде как ладили, да и зверь умный был. А тут… посреди тренировки он вдруг прыгнул на смотрителя и порвал ему горло прежде, чем тот успел что-либо произнести. Потом кинулся на остальных людей, но другой зверь убил его.
— Кто?
— Алтай. Там было еще три зверя, но они растерялись, а Алтай — нет. Подозреваю, что это сказывается твое влияние. Не дожидаясь приказа от своей смотрительницы, он порвал того зверя. Но сейчас на базе все равно суета страшная, народ в панике, потому что… Такого раньше не было никогда, со времен Первой Стаи, мы привыкли доверять зверям, а с твоим появлением к ним вообще чуть ли не как к равным стали относиться. И вот такое… К тому же, выяснилось, что у нас плохая система безопасности — если бы Алтай не среагировал, другие смотрители тоже могли погибнуть. Оказалось, что мы беззащитны перед зверями! В общем, сейчас проводятся всевозможные совещания, ищут причину, думают о том, как переработать систему безопасности.
Она говорило много и быстро — так всегда бывает, когда она взволнованна. Но я не слушал все, я улавливал самое главное… А когда уловил, мне стало обидно!
Я поднялся со своего места; Лита сразу же замолчала, тоже хотела встать, но я не позволил. Я подошел к ней и опустился на колени, чтобы наши глаза были почти на одном уровне.
— Я этого не сделаю. Я не напал на тебя тогда, когда ты для меня ничего не значила, а уж теперь… У меня и шанса нет. Я не знаю, что взбрело в голову тому зверю, но понимаю, что это ненормально. Не надо по одному уроду судить всех! Алтай такого не сделает. Цербер такого не сделает. Даже Лео, это безмозглое агрессивное бревно, такого не сделает. Обо мне и говорить не стоит.
— Даже если я найду себе человека? — она чуть прищурилась. — Если брошу тебя, хоть и останусь твоей смотрительницей?
— Тогда я себя убью, не тебя. Потому что это будет не предательство с твоей стороны, а просто… просто другой выбор. Ты же не клялась, в конце концов, что будешь только со мной. А я могу поклясться… Нет, не в этом, не кривляйся. Я могу сейчас, со всей уверенностью, пообещать тебе, что я никогда не причиню тебе вреда. Не важно, что произойдет между нами в будущем, не важно, оставишь ты меня или нет. Уже за все то, что было, я обещаю тебе, что и когтя на тебя не подниму.