Поманипулировав папками, Мэри сунула последнюю в ящик и задвинула его на место.
— Ну, и что же такое вы искали? — спросила она, поворачиваясь.
У лорда Карстерса перехватило дыхание. Он угодил в омут самой прекрасной пары глаз из всех, что ему когда-либо доводилось видеть. Мэри Эйнштейн была богиней. Безупречность ее черт подчеркивала линия подбородка, выдававшая незаурядную силу характера. Возможно, мужчину меньшего калибра эта особенность отпугнула бы, но Карстерс нашел ее подкупающе обворожительной.
Застигнутая врасплох, Мэри слегка зарделась под этим столь откровенно восхищенным взглядом.
— Извините; дядя, я не знала, что у нас гости.
Пройдя через кабинет, проф. Эйнштейн принялся рыться в ящиках письменного стола, быстро выдвигая их один за другим и со стуком задвигая обратно.
— Гости… Какие гости? Ах, да. Мэри, это лорд Бенджамин Карстерс. Ваша светлость, разрешите представить — моя племянница, Мэри Елизавета Виктория Эйнштейн. Она отвечает за все текущие дела музея.
Чувствуя себя так, словно на ней лохмотья, Мэри слегка расширила глаза, изучая взглядом привлекательного незнакомца, и, после довольно продолжительного молчания, грациозно подала руку.
— Добро пожаловать в наш дом, — произнесла она с непривычной для себя застенчивостью.
Лорд Карстерс начал было отвечать на приветствие рукопожатием, но вовремя передумал и галантно поклонился, приблизив ее пальцы к губам.
— Enchante[10], — негромко произнес он, задерживая ее руку в своей чуть дольше, чем требовали правила хорошего тона.
— Сэр, — ответила она, еще сильнее заливаясь румянцем.
— Мэри, — подал голос из-за стола раздраженный проф. Эйнштейн, — я никак не найду браслет, с которым работал сегодня утром.
Мэри, которая нервно теребила кружевной воротничок блузки, кое-как привела свои мысли в порядок.
— Вы говорите о том отвратительном изделии из меди, похожем на кальмара, страдающего несварением желудка? Посмотрите в красной деревянной шкатулке.
— Смотрел. Его там нет!
— О!
Не зная, куда девать свои огромные руки, лорд Карстерс сунул их в карманы.
— Может быть, ваш Оуэн куда-нибудь переложил его, — высказал он свое предположение.
Мрачнее тучи, профессор с такой силой задвинул ящик, что покачнулась лампа.
— Господи, да нет же! Билли предельно внимателен, — категорично заявил Эйнштейн. — Впрочем, где его черти носят? Я же вызвал его звонком — сто лет прошло.
— А ведь я тоже звонила, — добавила Мэри, покусывая ноготь большого пальца. — Совсем вылетело из головы. Он должен был перенести в подвал тот старый экспонат и, наверное, все еще работает.
— Бездельник, — с гневом в голосе проворчал профессор. — Сколько нужно времени, чтобы перетащить дюжину мечей?
Мэри укоризненно подняла брови.
— Ну, вы же знаете, о каком экспонате идет речь, дядя, — сказала она. — Я полагаю, количество времени определяется тем, хотели они отправляться в подвал или нет.
При этом напоминании мрачное лицо Эйнштейна просветлело.
— А, ну да, это все объясняет. Ладно, неважно. В свое время я срисовал изображенные на браслете символы. Мы можем с тем же успехом поработать с этой копией.
— Не принести ли вам с лордом Карстерсом что-нибудь перекусить? — спросила, направляясь к двери, Мэри.
— Спасибо, милая, — улыбнулся подобревший профессор, желудок которого заурчал при одном лишь упоминании о еде, — Это было бы замечательно!
Когда девушка вышла из кабинета, проф. Эйнштейн подошел к архивному шкафу и выдвинул верхний ящик. С натренированной ловкостью перебрав досье, он остановился, затем повторил поиск медленно. И отступил с лицом, выразившим крайнюю степень досады.
— Странно, — пробормотал он вполголоса. — Я мог бы поклясться, что дутарианская карта была в ящике под литерой «Д».
— Возможно, вы поместили ее под литерой «И» — «Империя», — предположил, пытаясь как-то помочь, лорд Карстерс.
Проф. Эйнштейн с сомнением покопался в другом ящике; результат был тем же.
— Да где же она может быть? — вопросил, обращаясь неизвестно к кому, профессор, а затем щелкнул пальцами: — Ну конечно! «К» — «Карты»! — Подойдя к соответствующему ящику, он принялся тасовать планшеты из манильской бумаги, словно огромную колоду игральных карт.
— Нет, — через некоторое время мрачно доложил проф. Эйнштейн, задвигая ящик. — И тут мимо. Может быть, в «Прочем»?