Уклонившись от просвистевшего мимо топора, лорд Карстерс умелым прямым безжалостно врезал убийце в челюсть. Когда выплевывающий зубы противник отлетел, теряя равновесие, Карстерс поймал запястье другого плащеносца, заломил его, а затем рывком бросил завопившего фанатика через плечо приемом дзюдо — древнего тайного искусства японской борьбы. Тело с противным звуком шмякнулось оземь, но оппонент тут же вскочил на ноги и снова бешено бросился на лорда. Не теряя больше времени на простую тактику членовредительства, Карстерс въехал правым кулаком прямо в смутно различимое лицо врага, вложив в это действие всю свою силу до последней унции. Страшный удар паровым молотом швырнул нападавшего назад, полы темного плаща распахнулись словно крылья, и лорд в совершеннейшем ужасе увидел, что его сверхстойким противником была женщина! Дурнота, подкатившая при мысли о том, что он ударил даму, не помешала, тем не менее, лорду Карстерсу стукнуть ее еще раз, после чего он придавил ее к полу упаковочным ящиком с надписью «Метеориты». Даже в столь безнадежной ситуации женщина отчаянно извивалась, пытаясь освободиться.
Пораженный этим зрелищем, Карстерс лишь в последний момент услышал топот у себя за спиной и едва успел повернуться, чтобы встретить сообщника придавленной женщины, который налетел на него с пикой восемнадцатого века. Нападавший взмыл в воздух отдельно от большинства собственных зубов, а лорд сильно нахмурился. Что за опрометчивость со стороны профессора — хранить в подвале опасное оружие. (С грацией солдата, лорд ловко увернулся от еще одного смертоносного выпада.) Опять же — хранишь, так позаботься, чтобы и друзьям хватало!
А профессор Эйнштейн тем временем сделал выпад и сумел поразить в живот одну из фигур в плаще. Выдергивая нож, он попытался завершить дело смертельным поперечным надрезом мышц брюшной полости, но потерпел неудачу, всего лишь вскрыв грудную клетку. Прыгая как на ринге, Эйнштейн клял свою неуклюжесть. Да, размяк он, слишком долго сидел на одном месте, расслабляясь в музее. Не один год уж прошел с тех пор, как он в последний раз по-настоящему дрался. Увертываясь от ножа, который едва не вскрыл ему горло, профессор пнул обидчика в пах и продолжил обрабатывать ему ребра, стремясь переломать как можно больше; одновременно он отмахнулся от другого приставалы, полоснув его ловким обратным ударом. Боже, боже, как я слаб. Стар, слаб и немощен. Надо будет в гимнастический зал походить, что ли.
Метла Мэри с громким треском сломалась о череп в капюшоне. Оставшись на время беззащитной, юная леди отступила к стене. Когда же рычащая фигура, взмахнув ножом, бросилась на нее, чтобы убить, Мэри ловко увернулась, и клинок сломался, врезавшись в каменную стену. Перепрыгнув через пароходный кофр, набитый ее детскими игрушками, Мэри выдернула из огромной кучи угля возле печи совковую лопату и завертела тяжелым инвентарем над головой, на манер боевого молота викингов. Плащеносца спасло лишь то, что он споткнулся о тело соратника, лопата же врезалась в деревянную опору, вырвав кусок с кулак величиной.
Выкрикивая что-то на не знакомом никому языке, громила в маске схватил стоящую на бочке лампу и швырнул ее на пол. Полыхнуло огнем, и по плотно утрамбованному земляному полу начала быстро растекаться лужица горящего масла.
С гулом вспыхнула груда рождественских украшений, и злые языки оранжевого пламени принялись лизать деревянный потолок. Через несколько секунд все заволокло густым дымом, и лишь с трудом можно было разглядеть, как капюшоны пытаются добраться до спасительной лестницы.
— Вперед, юноша! — крикнул проф. Эйнштейн, хватая упавшую пику. — Мы обратили их в бегство!
— Ату их! — вторил ему лорд Карстерс, широкое лицо которого раскраснелось от азарта сражения.
— Стойте! Пусть убегают! — крикнула Мэри, отбрасывая в сторону лопату. — Огонь может добраться до музея!
Эта отрезвляющая мысль побудила обоих мужчин к немедленным действиям. Сорвав с себя сюртуки, Эйнштейн с Карстерсом принялись сбивать пламя, в то время как Мэри опять взялась за лопату и начала забрасывать набирающий силу пожар землей.
С разнесшимся по коридорам и галерее лязгом металлической двери, больше ковыляя, чем бегом, семь фигур в плащах с капюшонами ворвались в главный зал музея. Мгновенно придя в боевую готовность, троица бенгальских тигров с восторженно-громовым урчанием выскочила из укрытия и размытыми полосатыми тенями устремилась в сторону вошедших.
Один из истекающих кровью пришельцев, поясом фиксируя сломанную руку, увидел диких кошек и спокойно указал на них. Другой, понимающе кивнув, скинул капюшон и быстро произвел в воздухе какие-то пассы. Тигров залило радужным светом; они застыли без движения, а затем с панической поспешностью развернулись кругом и, повизгивая от страха, удрали обратно в свое невидимое логово.