— Спокойствие! — воззвал оолианин, держа в каждой руке по четыре оловянных кружки, с которых капала пена. — Сейчас прибуду. У меня всего восемь рук, господа…
Студенистое существо, оказавшееся за стойкой по соседству с «Вышибалами», громогласно расхохоталось старинной шутке, показывая всем, насколько сильно оно уже было пьяно. Затем тварь опорожнила графин молочно-белой жидкости прямо себе на голову, с шумом всасывая напиток дюжиной небольших ротовых отверстий, расположенных вокруг основания ее шеи.
Отточенными долгой практикой движениями похожий на губку оолианин ловко вытер излишек белой жидкости, попавшей на стойку, абсорбируя напиток кожей рук и усваивая алкоголь. В заведении, подобном «Братьям хоронцам», облюбованном многочисленными пьяницами, бармен мог не тратиться на еду и все равно полнеть от переедания.
— Алле! — дружелюбно сказал Курок вместо приветствия.
Бармен вынул изо рта свою жвачку.
— У нас здесь уважаемое предприятие, которое пользуется хорошей репутацией, существо, — заявил бармен.
— Ну да?!
— Точно. Вам придется заплатить за разрушения и убрать мертвое тело.
— Это справедливо, — рассмеялся главарь, бросая на прилавок одну серую монету.
Бармен почувствовал, как его дыхательные трубки перехватило. Держа монету на виду, он положил ее на мерцающий контакт сенсора, встроенного в якобы деревянную стойку. Анализ занял всего секунду. Это был химически чистый металл, тулий высшей пробы!
— Боюсь, у меня не найдется столько сдачи, достопочтенный сэр! — с уважением сказал бармен.
Курок отмахнулся от него и велел открыть ему кредит, оставив золотой себе. «Вышибалам» нужно было произвести впечатление, и это был один из лучших способов. Ничто не завоевывает вам такого уважения и почета, как деньги и жестокость.
— Что желаете выпить, добрые существа? — осведомился осчастливленный, похожий на губку бармен, который стал богаче на одну недельную зарплату. Он всегда любил гуманоидов, особенно таких, наголо стриженных и в коричневых костюмах.
— Виски, — ответил Курок. Он ждал, и бармен тоже.
— Ну? — отрывисто спросил Курок.
— Положите вашу ладонь на контакт сенсора, чтобы напиток соответствовал вашему метаболизму, — терпеливо объяснил оолианин. — Или вы никогда раньше не были в баре?
— Был, но не в таком шикарном, как этот, — соврал Курок не моргнув глазом.
Никогда не раздражайте бармена — он может плюнуть вам в напиток, и придется его убить, а потом громилы из охраны вышвырнут тебя вон. Это им вовсе не подходило, так как могло нарушить их план.
И Курок послушно положил руку на мерцающую панель. Лишь только он сделал это, как странная конструкция за спиной бармена принялась посвистывать и перестраиваться, буквально на глазах трубки и змеевики системы подсоединялись к новым емкостям. Некоторое время машина квохтала и попискивала, потом маленькая дверка с мелодичным звоном отворилась, и оттуда показался низкий широкий стакан, наполненный янтарного цвета жидкостью.
Курок подхватил стакан в полете и пригубил, потом осушил его одним глотком.
— Черт побери, это лучшее из всего, что я когда-либо пробовал! — воскликнул он. — А ну давай еще!
Бармен с готовностью подчинился. Имея на своем счету целый туль, гуманоид мог хлестать свое виноградное пойло весь вечер, не повредив своему открытому кредиту хоть сколько-нибудь серьезно.
— А есть у вас что-нибудь розовое? — спросил Бур; при одном лишь упоминании об этом он ощутил приятное покалывание во всем теле.
Оранжевый бармен подмигнул Буру, как это было принято среди представителей его расы, и достал из-под прилавка пластиковый распылитель. Бур торопливо нажал кнопку, и из сосуда брызнула замечательная розовая струя. Бур поспешно брызнул себе в лицо, потом еще раз. Ах!..
Шлямбур крепко прижал ладонь к сенсорной пластине.
— Хочу Кони-Айлендский, особый…
После этих слов Шлямбура особо надежная, непогрешимая, класса Альфа машина «Коктейль-Мастер-Супер» заколебалась. Она самоперестроилась один раз, потом остановилась, подумала, начала сначала, и… еще раз начала сначала. Трубки и змеевики соединялись и разъединялись, некоторые из них закручивались в спирали, а змеевики, напротив, распрямлялись, в то время как все остальные емкости и краники принялись разбрасывать во все стороны крупные фиолетовые искры статистических зарядов, пытаясь изогнуться в четырех измерениях. Чайники принялись раскручиваться как центрифуги. На пластиковых стойках нарастали сосульки льда, потом лед таял и снова нарастал в другом месте. Вся установка тряслась, стонала, свистела, бурлила и позвякивала, нерегулярно выбрасывая откуда-то из своего многосложного чрева язычки разноцветного пламени.