Польщенный подобной преданностью и обрадованный возможностью сыграть с сестрой злую шутку, сделав ее старшую дочь простой графиней, Франциск I немедленно дал согласие на брак, как-то не подумав, что тем самым слишком приближает к собственной особе лотарингских выскочек. Правда, по совету герцогини д'Этамп, наконец-то вспомнившей о письме и подарке Маргариты, Франциск счел необходимым дать за племянницей скромное приданное, а Диана де Пуатье, не желавшая, чтобы родственники брали в дом девицу без гроша в кармане, принялась попрекать молодую дофину за пренебрежение к кузине.
— О чем вы думаете, мадам? — выговаривала вдова великого сенешаля Нормандии Екатерине Медичи. — Разве вы не знаете об обычаях французского королевского дома? Или вы хотите, чтобы ваша кузина отправилась к алтарю в одной рубашке? Запомните хорошенько, долг будущей королевы Франции покровительствовать своим бедным родичам, а кузина Алансон самая близкая и самая бедная ваша родственница…
Принц Генрих, никогда прежде не замечавший двоюродную сестру, но полностью находящийся под каблучком Дианы, только согласно кивал и с обожанием смотрел на фаворитку, а несчастная Екатерина в отчаянных попытках заслужить хотя бы мимолетную улыбку супруга подбирала для кузины роскошные ткани, кружева, перчатки и чулки, шляпы и чепчики, расшитые платки и веера, драгоценности и безделушки, картины Рафаэля, Леонардо да Винчи, Россо и Приматиччо, фландрские ковры и итальянскую мебель, тонкое постельное белье из Голландии и дамское оружие из Германии и Италии. Должно быть еще никогда Анна д'Этамп, Диана де Пуатье и Екатерина Медичи не стремились к одной цели с таким усердием и единодушием, и только две Маргариты не знали о свалившемся на их головы счастье.
Через полтора месяца после начала приготовлений к свадьбе Шарль де Лоррен отправился с посольством в Наварру. Молодого епископа сопровождало около трех тысяч человек свиты, а также пять небольших пушек. Еще одним аргументом в переговорах с Маргаритой должно было стать весьма жесткое послание Франциска, в котором он приказывал своим вассалам — королю и королеве Наваррским — отдать Маргариту д'Алансон замуж за графа де Бар. В качестве доказательства послушания вассалов король требовал, чтобы свадьба племянницы состоялась в Наварре по доверенности, а затем в Париже в церкви Сен-Жермен-л'Оксеруа.
Посол несколько досадовал на жесткий тон короля Франциска, ибо, с каждым лье приближаясь к резиденции Маргариты, испытывал все большее смущение перед королевой, чье стесненное положение помогло его семье подняться еще на несколько ступеней по лестнице власти. Смущение епископа было столь велико, что молодой человек пообещал себе быть как можно любезнее и деликатнее и ничем не оскорбить гордость владетелей Наварры. И это ему удалось. Лишь в приватной беседе с Маргаритой Шарль де Лоррен сообщил королеве о легкомысленном поведении ее брата, не забыв добавить, что подобное поведение было вызвано дурными советами и алчностью герцогини д'Этамп, чему Маргарита охотно поверила, вспомнив о напрасном ожидании какого-либо ответа от королевской фаворитки. Да и король Наваррский, ослепленный великолепием свиты Шарля де Лоррена, склонен был полагать, что брак падчерицы с младшим отпрыском лотарингского семейства окажет его дому немалую честь и выгоду.
Лишь Броссар был склонен подвергать сомнению слова молодого епископа, не в последнюю очередь потому, что слишком хорошо помнил, какую роль Шарль де Лоррен сыграл в его изгнании. И все-таки, каким образом шевалье мог воспрепятствовать неприятному союзу? Напомнить Маргарите о разнице в происхождении и положении молодых людей? Сказать, что его бывшая воспитанница достойна лучшей партии?