– Ты голоден?
Каин непонятно почему почувствовал себя виноватым и отрицательно покачал головой.
– Тогда зачем ты раздавил лягушонка? Он что, на тебя напал? – продолжала расспрашивать Ева.
Каин невольно улыбнулся. Как мог маленький лягушонок на него напасть? Даже смешно.
– А если ты не хотел его от голода съесть и он на тебя не напал, – продолжала мать, – то представь, что лягушонок – это ты, и тебя дома ждет мать, а кто-то большой и сильный пришел и ради забавы тебя раздавил. И ты умер.
Каин опустил голову.
– А «умер» это значит исчез навсегда? – спросил мальчик.
– Да. Навсегда и безвозвратно. Все живое смертно и исчезает, потому несправедливо без причины прерывать чью-то жизнь. Даже самую никчемную, – мать усмехнулась. – Я ведь пощадила тебя.
Каин не понял, что она имела в виду, но в голове сложилась очевидная мысль: сам он умирать не хочет. А смерть других существ, наверно, хоть и неизбежна, но должна быть обоснована необходимостью. И лягушек больше не давил.
Но совершенно спокойно ловил рыбу, понимая, что она нужна людям для еды.
В тот же раз, на охоте, Каин практически впервые увидел убийство животного, которое чем-то напомнило ему человека. Но медвежонок, с которым Каин вовсе был бы не против поиграть, был, к счастью, жив и не отходил от матери.
Мальчик с опаской подошел к убитой медведице. Ее детеныш не оставил мать, даже увидев приближение людей. Адам с усилием вырвал копье из мертвого тела, а затем, подняв его над головой, грозно прокричал:
– Я – Адам, смертный, несущий смерть.
И с силой воткнул копье в тельце медвежонка. Каин вскрикнул:
– Отец! Зачем?
Адам непонимающе на него взглянул.
– Как зачем? – переспросил он. – Он же от матери не уйдет. Так и будет скулить. И накличет на нашу голову других медведей, которые придут и начнут мстить. Да и вообще его шкурка как раз подойдет тебе погреться, когда наступят холода.
На глазах ребенка навернулись слезы, которые он, боясь вызвать недовольство отца, постарался скрыть. Но тот, довольный собой, перестал обращать внимание на сына и, посвистывая, начал разделывать тушу. Нужно было постараться, сколько возможно, забрать домой. В лесу было достаточно голодных зверей, готовых полакомиться его добычей. Работа заняла почти весь день. Каин, видя, что скоро стемнеет, начал беспокоиться. Он боялся, что в темноте они не найдут дорогу. Отец его успокоил, объяснив, что даже после заката звезды помогут найти путь, а если ночь будет облачной, то они просто заночуют в лесу. А кроме того, таинственно сказал сыну, им нужно будет зайти еще в одно место.
Наконец, Адам взвалил на плечи огромный вьюк из шкуры медведицы, в которую было завернуто мясо, и такой же, но маленький из шкуры медвежонка взгромоздил на плечи Каина. И они пошли. Мальчик устал и уже намеревался попросить хотя бы небольшой отдых. Но отец опередил его:
– Почти пришли. Скоро отдохнем.
Вскоре они оказались на открытом месте, покрытом густой сладко пахнущей травой. Почти посередине его Каин увидел пригорок, который вблизи оказался рукотворным, сложенным из камней. Отец подвел сына к нему и показал зияющее отверстие какого-то входа:
– Заходи.
Первое, что почувствовал Каин, с опаской войдя в эту «пещеру», была страшная вонь. Мальчик с отвращением отпрянул, а отец, неправильно расценив его движение, успокоительно сказал:
– Не бойся. Сейчас разведу огонь.
Через короткое время в выложенном очаге разгорелся костер, и Каин смог оглядеться. На возвышении посередине он увидел сооруженный из камней постамент, на котором гнили остатки частей животных. Даже при неярком и неровном свете огня он разглядел копошащихся белесых червей. Показалось, что при появлении огня в разные стороны юркнули похожие на крыс животные. Ничего интересного в пещере не было. Очаг да дыра наверху, через которую уже проглядывали первые звезды.
Адам исподтишка наблюдал за сыном, ожидая, очевидно, какого-то одобрения. И Каин его не разочаровал, со смешанными чувствами спросив:
– Ты построил это сам?
Адам с гордостью кивнул
– Научишь меня?
Отец замялся.
– А зачем? – не понял он. – Я уже построил.