Каин возмутился и чуть не проговорился, что отец вовсе не считает его таким уж маленьким и все рассказал, но сдержался и просто проканючил:
– Мам, расскажи.
Ева какое-то время разглядывала Каина, пытаясь понять, есть ли смысл морочить взрослыми сложностями детскую голову, но, увидев его пытливый взгляд, решилась.
– Понимаешь, Каин, – начала она. – Саваоф сотворил нас свободными существами. То есть способными принимать самостоятельные решения. Например, ты, хотя и маленький, но сам отвечаешь за свои поступки. И то, что произошло с тобой раньше, подсказывает тебе, правильно ты поступаешь или нет. А Саваоф, дав нам свободу воли, тут же мелочно попытался ее отнять, чтобы сохранить нашу зависимость от него. И когда мы поступили наперекор его запрету, он стал грозить нам наказанием и даже смертью. А я не выдержала. И сказала, что он может меня казнить, но в Эдеме я больше жить не буду, и ушла. И со мной ушел твой отец.
– Мам! Но ведь ты говоришь, что я свободный человек, а сама запрещаешь мне делать разные вещи и наказываешь, – серьезно сказал Каин.
– Ты свободный, но только еще маленький, – сердито ответила мать. – «Нельзя» нужны для того, чтобы уберечь тебя от бед. Чтобы ты не натворил глупостей, которые уже наделали мы. А я и твой отец детьми никогда не были. Мы созданы взрослыми. И это не одно и то же. Как не одно и то же угроза смерти и несколько пусть и обидных шлепков матери. Признайся, ты ведь уже тоже отведал свой «запретный плод»?
Каин удивленно выпучил глаза.
– Разве ты не воровал дары Саваофу у дерева памяти? И не ел их? А ведь ты прекрасно знал, что это запрещено. Но, по-моему, ты цел и невредим, и никто тебя не убил и не прогнал, – продолжала сердиться мать.
– Так вы съели что-то запретное? – желая избежать конфликта, прикинулся дурачком Каин.
Мать усмехнулась.
– Да уж съели. До сих пор изжога.
Каин неожиданно серьезно посмотрел на мать.
– Мам! А ведь вас тоже никто не наказал. Вам просто дали уйти.
Ева в досаде замахнулась на мальчика.
– Да помолчи уже. Тоже мне защитник Саваофа выискался. Точно, папенькин сынок. А мы с твоим отцом после этого «ненаказания» такого нахлебались и столько раз были на краю смерти, что тебе лучше и не знать. Но мы выжили не благодаря Саваофу, а вопреки ему.
Ева перевела дух.
– Ладно. Хватит болтать. Пора начинать заниматься делами.
Женщина уже было повернулась, но Каин удержал ее за руку.
– Мам! Ты не объяснила, где ты будешь искать эти персики.
Мальчик не хотел в этом признаваться, но он боялся остаться в одиночестве, хотя о том, что ему поручили взрослую работу, думал не без гордости. Ева догадалась, что творится на душе у ребенка, и успокаивающе погладила его по голове.
– Не бойся. Я буду поблизости и вернусь, как только смогу.
Самаилу было скучно. То забавное приключение в Эдеме надолго скрасило его существование, но по взаимной договоренности с Яхве он не вмешивался в дела людей после их ухода. И тоже вернулся в вечный мир. Но это решение для него оказалось неожиданно болезненным. Он не хотел себе признаваться, но ему было не просто скучно, а, выражаясь более точно, он по кому-то очень скучал. И этот кто-то был смертной женщиной по имени Ева. Многоопытный, бессмертный и всесильный бог уговаривал себя, что это глупо, но ничто не помогало. Мыслями вновь и вновь он возвращался к прекрасной, наивной, но решительной дикарке. Он объяснял себе, что надо просто подождать, и она в соответствии с придуманными Саваофом законами состарится, и ему уже не захочется на нее смотреть. Но эта перспектива вместо того, чтобы радовать, его только огорчала и обостряла желание увидеть Еву.
Вообще-то боги знали, что такое старение. Хоть и редко, но у них рождались дети, которые росли и менялись. Они и сами по желанию могли состарить самих себя, седея, лысея и покрываясь морщинами. Или, наоборот, омолодить. Но в какой-то момент происходил сбой, и процесс начинал идти в обратном направлении. Поэтому почти все они выглядели молодыми приблизительно одного возраста. Боги – как мужчины около сорока, а богини – как женщины в районе двадцати пяти. У некоторых время от времени возникало желание изменить возраст их внешней сущности, и тогда женщины, как правило, становились моложе, а мужчины старше. Но это отражалось только на их физических данных, которые менялись в соответствии с возрастом, а вечный опыт оставался тем же. Надолго оставаться старше или моложе никто не любил. Чаще этим увлекались богини, стараясь соблазнить понравившихся им мужчин, но те, хотя и подыгрывали им, но недолго. Им вскоре снова становилось скучно. Конечно, многоопытная Эрота была дивно соблазнительной в облике шестнадцатилетней девушки, но облик оставался только обликом. И как бы богиня ни пыталась, она, давно забывшая, кто был ее первый мужчина, не могла достаточно натурально изобразить возбуждающе-трогательный процесс расставания с невинностью. У нее не хватало фантазии. Поэтому, когда боги встречали кого-то из своих чересчур старым, или молодым, то втихомолку ему сочувствовали, полагая, что у него трудности неразделенной любви, и тот от отчаяния, чтобы как-то привлечь внимание, рискнул изменить внешность.