После нескольких дней бесплодных поисков он натолкнулся на бегущих овец, которых гнала стая волков. Перепуганные животные, от страха нарушившие закон неделимости стада, распались на группки, превратившиеся в легкую добычу голодных хищников. Это Адама как раз и устраивало. Одну такую группу он защитил от волков, которые, ошалев от изобилия легкодоступной пищи, не очень стремились нападать на неведомое, отгонявшее их от добычи существо. Итогом этой удачной операции стали три овцы, баран и несколько ягнят. Поняли ли эти туповатые травоядные, что Адам спас их от хищников, выяснить было невозможно, но они не возражали, когда он остался с ними рядом. И человек, не торопя события, потихоньку стал «пастись» рядом с ними, продолжая отгонять нахальных шакалов и одиноких волков, желавших полакомиться сладким мясом.
Скоро уже и доверчивые детеныши, а потом и их мамаши спокойно позволяли Адаму приближаться и гладить их. Наконец, и баран признал в нем друга и перестал угрожающе нагибать рогатую голову при его приближении. И тогда Адам стал незаметно гнать их в сторону своего святилища, к полю, покрытому сочной травой. В соответствии со своим планом, он собирался держать там овец. Он построил просторный загон, укрепив его от хищником рядом колючих кустов. И теперь днем, когда хотел, мог выгуливать животных, а на ночь загонять в укрытие. А главное, его святилище было рядом. И со временем Адам почти полностью забросил охоту, занимаясь ею изредка для развлечения, а все время отдавал уходу за растущим стадом и благодарственным молитвам Саваофу.
Каин и Авель были неразлучны. Старшего брата это радовало. Ему нравилось быть наставником и покровителем. Хотя дело было не только в этом. Рано повзрослевшему, привыкшему с раннего возраста выполнять любую работу Каину Авель давал возможность прожить заново детство. Проживать то, чего было так мало у него самого. Они вместе от души проказничали. А родители, что раньше бывало с ними нечасто, смотрели на эти шалости сквозь пальцы. Ева на них почти не обращала внимания и сердилась редко, только тогда, когда очередная выдумка могла оказаться опасной. А отец, к удивлению, в те редкие моменты, когда бывал дома, не упускал случая попытаться сподвигнуть мальчишек на что-нибудь хотя и не нужное, и даже глупое, но до слез смешное. Это казалось странным и самому Адаму, но когда он видел вихрастые головы мальчишек, и особенно золотистые волосы Авеля, ему становилось так хорошо на душе, что невольно хотелось совершить что-нибудь эдакое, чтобы их развеселить.
Если разобраться, главную роль в этом сыграло то, что семья, перестав бояться завтрашнего дня, могла себе позволить не видеть в детях, а тем более в младшем ребенке, только дополнительные рабочие руки. Но над этим никто особенно не задумывался. А маленький Авель понемножку делился со всеми радостями никогда не испытанного другими беззаботного детства.
…Годы шли, и, казалось, ничто не может нарушить размеренный пасторальный ход жизни. Взрослые, каждый храня свою тайну, со временем научились бережно и уступчиво относиться друг к другу, а мальчишки просто росли, наслаждаясь свободой и привилегиями своего возраста.
Но постепенно Каин стал замечать, что меняется. Его собственные руки и ноги стали казаться ему почему-то очень длинными. И только потом до него дошло, что он просто вырос. А дальше он увидел нечто такое, что заставило его несколько дней ходить раздувшимся от гордости. Купаясь, он увидел у себя в паху несколько грубых и длинных волосков. Каин пришел в восторг. Он понял, что скоро станет таким же большим и волосатым, как отец. И, наверно, у него вырастет борода. А затем в один миг сломался и пропал его звонкий мальчишеский голосок. Он тайком от всех, уйдя подальше, подолгу перекрикивался с пустым жбаном для воды, только чтобы получше услышать эхо новых взрослых интонаций.
Но одновременно в нем пропало что-то детское, и присутствие Авеля стало для него, если и не обременительным, то менее желательным. Он не понимал причины и справедливо считал, что Сол в общем прав, когда обижается на него за какую-то порой охватывающую его раздражительность.
Ему хотелось одиночества. Он стал хуже спать, но дело было не в бессоннице. Он сторожил родителей, чтобы подсмотреть, как отец «лежит» на матери. Этот странный ритуал почему-то начал привлекать его внимание, и когда он наблюдал за ним, его руки невольно ползли вниз, туда, где набухало жаром непонятное желание. Он заметил, что его одежды пачкаются после этого чем-то мокрым. Ему стало нравиться глядеть на мать, когда она купалась в озере, и он часто, убежав от Авеля, подглядывал за ней из-за кустов, снова давая волю рукам.