— Потому что я тоже жажду. Я скучаю по прикосновениям. Быть желанной.
Глаза сузились, он усмехается.
— О, точно. Ты уже несколько дней не была желанной дочерью-девственницей .Тебе не хватает такого внимания.
Не говоря ни слова, я подхожу к нему и сильно ударяю кулаками по его твердой груди, что не приводит его в движение.
— Пошел ты, Титус, — рычу я, и когда разворачиваюсь, чтобы уйти, он хватает меня за запястье.
С рычанием я вырываю руку, чтобы освободиться, но он притягивает меня крепче.
— Ты хочешь, чтобы тебя трахнул Альфа? Потому что мы не нежные любовники, Талия. Мы трахаемся, как дикие животные, для которых нас воспитали.
— Это не ты. Ты не настолько жесток.
— Не жестокий? Ты забыла, что я убил твоего друга?
— Потому что ты должен был. У тебя не было выбора.
— Разве нет? Почему я не свернул шею Агате вместо этого?
Вопрос, который, по общему признанию, несколько раз крутился у меня в голове. Я отбросила его, потому что, похоже, на него нет ответа. Даже сейчас.
— Ты скажи мне.
Его глаз дергается, ноздри раздуваются, губы сжаты в жесткую линию. Сейчас он на сто процентов зол.
— Я хотел тебя для себя. Я жаждал тебя тогда и хочу до сих пор. Каждую ночь я мечтал трахнуть тебя. О том, чтобы часами прятаться с тобой.
Я позволяю его словам кипеть у меня в голове.
— Что ты хочешь сказать? Ты убил Уилла из ревности?
— Я устранил препятствие на пути к тебе.
Это не тот Титус, которого я узнала за последнюю неделю. Тот, кто заботился обо мне. Кто спас меня от Рейтеров. Это злодей. Безжалостный, безмозглый альфа-зверь, о котором меня предупреждали.
Слезы искажают его лицо, когда я смотрю на него в ответ, жалея, что у меня не хватает наглости ударить его по лицу. Сильно.
— Ты гребаное чудовище! Я замахиваюсь кулаком, но он ловит мое запястье на середине замаха, прижимая меня к своему телу.
— Отпусти меня! Как кошка, попавшая в капкан, я брыкаюсь и кричу, извиваясь, чтобы вырваться на свободу.
— Я ненавижу тебя! Я тебя чертовски ненавижу!
Он поднимает мои руки, удерживая их вместе в едином захвате, который обхватывает мое запястье, как кандалы. Без особых усилий ему удается повалить меня на землю, уязвимость моего лежачего состояния только усиливает мою ярость. Щека прижата к грязи, а его грудь у меня за спиной, я извиваюсь под ним, поднимая клубы пыли, которые вдыхаю и откашливаю. Его пальцы переплетаются с моими. Горячее дыхание обдает веером мою обнаженную шею сзади.
— Это неправильно — хотеть тебя так сильно, — рычит он, в то время как впечатляющая эрекция натягивает его джинсы и сильно давит между моими бедрами.
Неподвижно лежа под ним, все мое тело дрожит от ярости.
— Это подходит тебе, не так ли? Кажется более естественным брать с боем?
— В том, что я чувствую к тебе, нет ничего естественного. Он кладет ладони мне на бедра, переворачивает меня на спину так легко, как если бы я была тряпичной куклой, и снова прижимает к земле.
— Сражайся или нет, я все равно не стал бы отбирать у тебя.
Я поднимаю колено, чтобы ударить его в пах, но из-за движения его бедер промахиваюсь мимо цели. Еще больше слез разочарования застилают мне глаза.
— Я должна была позволить тебе умереть в тот день у воды. Гнев внутри меня рвется к голосу, и слова, которые срываются с моих губ, бессмысленны и неправдивы, но я все равно их произношу. Я говорю это, потому что не знаю, что еще сказать ему. Как еще чувствовать.
— Ты должна была. Все еще держа мои руки в плену, он стискивает зубы, глядя на меня сверху вниз. — Ты могла бы избавить меня от гребаной головной боли.
— Ты убил Уилла не из ревности ко мне. Ты убил его из-за своей собственной злобной ненависти. Ты ненавидишь то, кто я есть. Откуда я родом. Вот почему ты убил его вместо этого. Ты хотел причинить мне боль.
— Нет. Нет! Он обнажает зубы в рычании и сильнее сжимает мои запястья, грубо встряхивая мое тело.
— Ты ошибаешься. Я должен был убить Агату. В его голосе звучит мука, которая на мгновение выводит меня из себя.
— Но я подумал, что если. Если она случайно нажмет на курок до того, как я доберусь до тебя… Когда он отстраняется от меня, его брови нахмурены, в глазах тоска.
— Я не могу думать об этом. Кто-то или что-то причиняет тебе боль у меня на глазах.
Давление его кулаков, сжимающих мои запястья, в сочетании с тем, как сжата его челюсть, доказывает это.
— Это тебя беспокоит? Я спрашиваю.
Ответ загорается в его глазах, безмолвно говоря мне, какие адские мысли бродят за ними. И под этим скрывается слой тьмы, рисуя мрачную картину того, что он сделает в отместку. Зловещий простор воображения, в который я не осмеливаюсь погрузить пальцы.