потеряв сознание, у меня нет шансов на милосердие, несмотря на название места.
Пастух будет жить.
В то время как я буду заключена в тюрьму на следующие пять лет.
Все потому, что я решила не подвергаться насилию.
Двигатель с грохотом оживает, как раз в тот момент, когда знакомое лицо открывает клапан в задней части грузовика.
Самый верный друг и коллега моего отца.
— Джек. В моем голосе слышится облегчение, когда я сажусь вперед на скамейке.
Одетый в форму черного легиона, он выглядит как угроза, но в последние несколько месяцев он выступал в роли суррогатного отца. Именно он сообщил новость о том, что мой отец подвергся нападению жестокого Альфы во время рейда. Он держал мою мать на руках, когда она упала в обморок, услышав эту новость. Тот, кто последние несколько месяцев удерживал нашу разбитую семью от распада.
— Как дела, любимая? Он отходит в сторону, и мой брат забирается в кузов грузовика.
— Напугана, — говорю я, когда мой брат бежит головой вперед и обнимает меня.
— Я пытался заставить судью прислушаться к голосу разума, но он стар и непреклонен в своих взглядах. Однако я не сдаюсь. Я хочу, чтобы ты это знала.
— Талия, ты вернешься? Покрасневшими глазами мой брат смотрит вверх с того места, где он приседает у моих ног, и я жалею, что мои руки не связаны, чтобы я могла обнять его и заверить в том, что, похоже, не могу озвучить прямо сейчас.
— Через пять лет. К тому времени ты будешь кадетом Легиона. Ему будет восемнадцать. К тому времени, когда я увижу его снова, он станет мужчиной. Я часто моргаю, но не могу сдержать слез, наворачивающихся на глаза.
— Позаботься о маме, хорошо?
— Я буду скучать по тебе. Его голос приглушен тем, что он уткнулся лицом в изгиб моей шеи.
Джек сочувственно улыбается и протягивает руку, чтобы оттащить Гранта от меня.
— Я посмотрю, что я могу сделать, чтобы сократить твое время, Талия. А пока веди себя прилично. Я не смогу тебе помочь, если ты встанешь на плохую сторону матушки Чилсон.
— Думаю, можно с уверенностью сказать, что я уже нахожусь на ее плохой стороне.
— Что ж, делай то, что должна, чтобы стать на ее хорошую сторону.
Приподняв брови, я пытаюсь представить, какого черта потребовалось бы для выполнения такой задачи.
— Ты просишь меня поцеловать задницу?
— Именно. Джек дергает Гранта за подол рубашки, подталкивая его слезть с кузова грузовика.
— Давай, сынок.
Если только ты не хочешь присоединиться к ней в монастыре.
Грант переключает свое внимание на меня и обратно на Джека.
— Можно мне?
— Нет. Давай.
— Позаботься о нем, Джек. Пожалуйста.
— Тебе не обязательно просить меня об этом, Талия. Ты знаешь, что я сделаю. Когда мой брат вылезает из кузова грузовика, Джек кладет руку Гранту на плечо.
— Моя мать?
— Постарайся понять, Талия. Для нее это нелегко.
— Да. Конечно. Ей нужно думать о своей репутации. Как эгоистично с моей стороны думать о своей потере свободы прямо сейчас.
— Ты не хуже меня знаешь, что это значит для нее.
Он прав. С ней будут обращаться как с прокаженной, пока я не отсижу свой срок. Что я наделала?
— Пожалуйста, позаботься и о ней тоже.
— Даю тебе слово. Береги себя. И держись подальше от неприятностей.
— Я так и сделаю.
Кивнув, он опускает заслонку, и от глухого удара по задней части грузовика машина кренится в
движение.
Пристально глядя на свои трясущиеся руки, я пытаюсь представить свою жизнь с этого дня. Яростная преданность изучению Библии. Наказания, которые я уверена, будут применяться чаще, чем необходимо, пока я не искуплю свои действия. Гнев матушки Чилсон.
— Это твое свадебное платье? Голос девушки, сидящей напротив меня, прерывает мои мысли, и я смотрю вниз на белое платье, которое теперь покрыто грязью из-за того, что я пряталась в лесу большую часть ночи.
— Нет.
— Хотела сказать. Довольно пресно для такого важного дня, понимаешь?
Моя мать работала со швеей над дизайном платья, о котором она всегда мечтала, чтобы я надела во время посвящения в сан. И вот я сидела в его лохмотьях. Я поднимаю кусок шифона, испачканный каплями крови пастора.
— Ты одна из этих Дочерей, или как там, черт возьми, их называют церковные люди?
Нахмурившись, я качаю головой.
— Итак, что ты сделала, чтобы тебя отправили на ферму пингвинов?
Ее комментарий вызывает улыбку на моем лице, хотя мне совсем не хочется улыбаться.
— Я вырубил пастора подсвечником.
Она наклоняется вперед и издает нелюбезный звук.