Я снова обращаю свое внимание на Рейтера, и хотя ее глаза черны и безжизненны, ее понимание и человечность изглоданы болезнью, я смягчаю свой голос для нее.
— Вера, пришло время отдохнуть.
Что-то, кажется, мелькает в ее глазах. Может быть, печаль. Или, может быть, мне это просто мерещится, когда я тянусь к ее горлу мимо рук, которые вцепляются в меня, уворачиваясь от щелкающих зубов. Одной рукой я держу ее сзади за шею. Другой я сильно надавливаю на ее горло. Сильнее. Рычание усиливается. Ее когти царапают мою кожу, но не могут прорваться. Один быстрый поворот, и рычание прекращается, в то же время ее искалеченное тело застывает в моих руках.
Я убил бесчисленное количество Рейтеров, но что-то в этом тяжким грузом сидит у меня внутри, и я не могу заставить себя оглянуться на старика, боясь увидеть собственное отражение в этих усталых, старых глазах.
Я осторожно укладываю ее на спину и опускаю веки, закрывая пустоту в ее глазах. Если бы не увядание, сказавшееся на ее коже, она выглядела бы как любая нормальная пожилая женщина, мирно отдыхающая.
Сзади раздается сопение, когда я поднимаюсь на ноги.
— Теперь она в лучшем месте, — говорит старик, как будто ему самому нужно это услышать и поверить в это.
— Так и есть.
Он останавливается рядом со мной и надвигает шляпу на лысеющую макушку.
— Место, которое вы ищете, находится в нескольких милях отсюда. Сразу за шоссе. Вы увидите указатели.
Замечательно. Талия будет взволнована, узнав, что она была права.
— Спасибо. Ты береги себя.
Еще одно шмыганье носом, и старик кивает.
— Я так и сделаю. И кто знает, может быть, когда-нибудь я увижу тебя снова в Хармони Хиллз.
Я останавливаю грузовик прямо перед стеной, напоминающей ту, что была в Шолене, с черными железными воротами, из-за которых открывается вид на раскинувшиеся поля по другую сторону от нее. Надеюсь, те, кто охраняет, не так разборчивы, как посредники в Шолене.
К нам шагает фигура, одетая в камуфляжные штаны, ствол пистолета упирается в плечо, а изо рта торчит сигарета. Когда он приближается, я изучаю светлые кудри на его голове и молодость в его глазах, знакомые зеленые глаза, которые возвращают меня на двадцать лет в прошлое. Ощущение покалывания поднимается по моей задней части шеи, поскольку ребенок, не более чем подросток, легко может быть призраком, идущим к нам.
— Будь я проклят, — бормочу я себе под нос, охваченный благоговейным страхом.
Ни за что.
— Что такое? Краем глаза я замечаю, как Талия переводит взгляд с лобового стекла на меня и обратно.
— Ты его знаешь?
— Я не хочу выводить из себя этого парня. Дай мне минуту поговорить с ним и останься здесь.
Пробираясь сквозь бесчисленные невозможности, забивающие мой мозг, я вылезаю из кабины грузовика. В тот момент, когда мои ботинки касаются земли, парень резко направляет ствол вперед, целясь куда-то в район моего черепа.
Он щелчком отбрасывает сигарету в сторону, ни разу не прицелившись.
— Достаточно близко, придурок. Я мог бы пощадить красавчика в грузовике, но я без колебаний набью твою задницу свинцом. Смелые слова, которые могли бы дать любому другому парню пощечину, но в данном случае это только вызывает у меня желание рассмеяться.
Звук голоса мальчика, пронизанный сарказмом, вполне мог принадлежать моему старому другу.
— Кадмус?
Глаза парня за оптическим прицелом расширяются, и он опускает пистолет ровно настолько, чтобы показать, что нахмурился.
— Кто ты?
Все еще не уверенный, сплю я или нет, я оглядываюсь на Талию, хотя бы для того, чтобы убедиться, что это не галлюцинации.
— Это твое имя?
— Да. Итак, кто ты, черт возьми, такой?
— Что, черт возьми, происходит? Женский голос перекрывает хруст приближающихся ботинок по гравию, когда женщина примерно того же возраста, что и мальчик, останавливается рядом с ним. С длинными каштановыми кудрями и ярко-голубыми глазами, она тоже несет в себе определенную фамильярность. Поразительная красота, которую Ашер, если ему случится обратить на это внимание прямо сейчас, несомненно, заметил сам.
— Я разберусь с этим, Сарай. Возвращайся к своей подпилке ногтей.
— Пошел ты. Она дергает головой в мою сторону. — Что у тебя здесь за дела?
Беззаботный тон ее голоса задевает за живое, укрепляя мои подозрения.
— Ты дочь Рен.
Нахмурившись, она переводит взгляд на блондина и обратно.
— Не расстраивайся. Он знал мое имя, — говорит Кадмус, все еще наставляя на меня пистолет.
Все встает на свои места. Кали. Кадмус. У нее преждевременная течка. Быстрый мысленный подсчет, и я киваю.