Судя по всему, он не выбирал сражаться за меня.
— Будешь смотреть достаточно долго, он обратит тебя в камень. Один из охранников наклоняется ко мне, мужчине, как я предполагаю, за тридцать, с возрастными чертами, но с густой шевелюрой темных волос.
— Это заставляет его нервничать.
— Он спас мне жизнь. Я пользуюсь возможностью сказать это вслух в надежде, что мужчина слышит меня, но он даже не смотрит на меня.
Охранник фыркает, бросая тощую пачку карт на кузов грузовика.
— Он так на это не смотрит.
— Почему это?
— Он завоевал тебя от имени человека, который поработил его.
— Тот, кто тоже планирует поработить меня?
— Я полагаю, это зависит…
— От чего?
— Что об этом скажет возлюбленная Ремуса.
Хмурясь сильнее, чем раньше, я пытаюсь представить свое место в качестве девственного приза между мужчиной и его возлюбленной. Я снова не уверена в своей цели и будущем. Если Бог, как говорится, присматривает за мной, он, черт возьми, наверняка получает удовольствие от этого путешествия.
По крайней мере, кто-то есть.
Я киваю в сторону раба.
— Как ты его называешь?
— Титус. Бог монстров.
Мужчина даже не дергается при звуке своего имени, как будто он забыл, что оно принадлежит ему. И когда другие мужчины разражаются смехом над его прозвищем, я даже не улыбаюсь.
Несмотря на то, что он не удостаивает меня ни единого взгляда, я не могу не смотреть на него, мои мысли возвращаются к тому моменту, когда он оторвал голову мутанту. Бесчеловечно, то, как он заставил это выглядеть так просто.
Мой взгляд прикован к мускулам на его руках, твердым даже в состоянии покоя, и карте вен на его предплечьях и кистях. Ручищи, держу пари, могли бы размозжить черепа мужчинам рядом со мной. Я никогда не видела
человека, такого непроницаемого и мужественного, как живая, дышащая каменная скульптура.
Проходит час, прежде чем мы добираемся до места назначения, и когда трейлер останавливается, волна беспокойства прокатывается по мне. Охранники вскакивают на ноги, сначала снимая кандалы с заключенного, и, не обращая внимания на меня, выводят похожего на зверя человека из кузова грузовика. Мой взгляд проникается его огромностью, когда он проходит мимо, пригибая голову, чтобы не удариться о крышу трейлера.
Я не могу не удивляться, как такого сильного, такого устрашающего мужчину можно держать в рабстве. Только после того, как они вытащили его из грузовика, я следую за ними, радуясь причине, по которой охранники не беспокоились о моем побеге.
Через ярд передо мной земля исчезает под широким пространством открытого неба и окружающей воды.
Утес без преград.
Ремус протягивает мне свою здоровую руку, к которой я сначала не решаюсь прикоснуться, но это место отвлекает мое внимание еще раз.
Я выхожу из задней части автомобиля, устремляя взгляд вперед, и как только мои ноги касаются земли, я высвобождаю руку из его хватки. Повсюду бродят куры и козы, и я замечаю длинный сад, огороженный штукатуркой, утопающий в зелени на противоположной стороне участка.
Поворачиваясь, я вижу забор с колючей проволокой по всей длине открытого двора позади меня, который, по моим оценкам, когда-то был тюрьмой, если судить по сторожевым вышкам и зарешеченным окнам. Спасения нет, если только не перепрыгнуть через край обрыва, и когда мои ноги притягивают меня ближе, а ветер хлещет в лицо, я понимаю, что для того, чтобы пережить такой прыжок, потребуется нечто большее, чем вера.
— Добро пожаловать в мою скромную обитель. Хотя я ничего не знаю об этом человеке, его голос словно лезвие по моему позвоночнику, зловещий звук, подобный раскату грома перед молнией, и я закрываю глаза, молясь о силе вынести этот ад, каким бы он ни был.
— Пойдем со мной. Я хочу показать тебе твой новый дом.
С глубоким вздохом я иду по его следам в здание, где тюремный вестибюль, похоже, был слегка переделан в нечто, почти похожее на огромную гостиную, с диванами и лампами, журнальными столиками и растениями в горшках, расставленными по всей комнате.
Две собаки приободрились, мускулистые звери, которые напоминают мне собачью версию заключенного, который сражался от моего имени. Они подбегают к блондину, который успокаивающе гладит их по голове, прежде чем они обнюхивают мои ноги и агрессивно суют свои носы между моими бедрами.