Этим утром Ремус ушел рано с Титусом и несколькими охранниками на буксире, и мой предлог навестить Уилла был сорван отсутствием Альфы, когда я заметила Агату, направляющуюся к одиночным камерам. Мой желудок скрутило узлом с тех пор, как я увидела, как она идет к нему, настолько сильно, что я даже не смогла доесть ужин и отложила большую часть для Уилла.
Если не считать краткого визита Агаты прошлой ночью, когда она пришла в мою камеру, чтобы проверить, началась ли у меня овуляция, ни она, ни Ремус даже пальцем ко мне не прикоснулись. Однако я не сомневаюсь, что это произойдет. С заживлением моих рубцов Ремус уже заверил меня, что хлыста будет больше.
Тогда есть еще кое-что … У меня еще не начались месячные. Хотя мои циклы часто были нерегулярными из-за моего состояния, иногда они приходили раньше, чем ожидалось, но обычно они не запаздывают.
Конечно, никогда не бывает так поздно, что я изначально приписала стрессу.
Я была только с Уиллом, и с моей неисправной маткой шансы забеременеть практически отсутствуют. Но если не это, то что еще?
Мне невыносима мысль о том, что я беременна в этом месте, в этом мире. Кто, черт возьми, мог специально привести сюда ребенка? Кто мог рискнуть гибелью чего-то столь невинного?
Эту мысль я пока запихиваю в самый дальний угол своей головы, потому что слишком много размышлений об этом может сокрушить меня, а мне нужно собраться с мыслями. Мне нужно оставаться сосредоточенной и продумать план побега.
Сердце призывает меня пойти к Уиллу, я расхаживаю по своей камере, глядя на солнце, которое начало отбрасывать оранжевое сияние в сумерках. Мне нужно увидеть его, узнать, все ли с ним в порядке.
Только несколько охранников патрулируют тюрьму внутри, но в основном они следят за периметром снаружи. Будучи тюрьмой, это место не предлагает много возможностей спрятаться, что, я уверена, и сделало его идеальным местом для Ремуса и Агаты с самого начала.
Приближающиеся шаги прерывают мои мысли, и, обеспокоенная тем, что мои планы написаны у меня на лице, я плюхаюсь на кровать и переключаю свое внимание на что-то другое. Что-нибудь менее вероятное, чтобы заставить меня выглядеть так, будто я замышляю побег.
Первое, что приходит на ум, это Титус, по какой-то причине. Если это вообще возможно, привлечь его к помощи мне, может быть, обратиться к той его части, которая когда-то пыталась сбежать из этого места, он мог бы послужить отвлекающим маневром для охранников. Он мог бы отбиваться от них достаточно долго, чтобы дать нам с Уиллом возможность спуститься по веревке. Но я ему не доверяю. Не после того, что произошло во дворе, и того, что Том рассказал мне о нем.
Также не имеет смысла, что охранники остаются верными Ремусу и Агате. Не с тем, как с ними обращаются. Возможно, мне было бы легче обратиться к ним. По крайней мере, у них есть что-то, к чему можно апеллировать.
Истории, рассказанные об Альфах, предупреждают об их каменных сердцах. Непроницаемые и неспособные на милосердие. Теперь я верю в это.
Тени предвещают длинные, нескладные шаги человека, и когда Джарвис переступает порог моей камеры, дыхание замирает у меня в груди. Его рука обернута марлей, которую он прижимает к телу, как будто для ее защиты. Бледная, влажная кожа подчеркивает темные круги под его глазами, и то, как он покачивается на ногах, говорит мне, что он слаб, возможно, на грани обморока.
— Агата… спрашивала о тебе. Задыхающиеся слова едва разносятся по комнате, в то время как он хватается за прутья клетки, чтобы не упасть.
— Джарвис, с тобой все в порядке? Ты выглядишь так, как будто плохо себя чувствуешь. Если бы мне пришлось гадать, его рука, скорее всего, заражена, хотя я не могу сказать наверняка из-за всех этих бинтов.
— Можно мне взглянуть на твою руку?
Его плечо смещается, когда он крепче прижимает руку к телу, но он не отказывается.
Осторожным шагом я пересекаю комнату и, оказавшись перед ним, тянусь к его руке. Находясь так близко к нему, я вижу, что все его тело дрожит, чувствую это, когда мои кончики пальцев соприкасаются с его локтями.
Он отшатывается, но я смотрю ему в глаза, уверенно кивая.
Его плечо снова отвисает, его локоть тяжело ложится на мою ладонь, и я тяжело сглатываю, собираясь заняться его бинтами. Приторный аромат каждого очищенного слоя подтверждает мои мысли, и мой желудок скручивается, чем ближе я подхожу к его настоящим ранам. Если он заражен, мне нечего ему дать, ни антибиотика, ни припарки, как меня научила делать Нэн. Предполагая, что Ремус заплатил за Джарвиса, он мог бы быть готов спасти свои инвестиции, разыскав их где-нибудь, но время не на стороне этого человека.