— Это не совсем тот ужасающий мир, в который нас заставляют верить, не так ли?
По другую сторону костра Титус лежит на спине, подложив одну руку под голову.
— Некоторые части не так уж плохи. Некоторые не так уж хороши.
— Я чувствую себя в полной безопасности.
— Тебе никогда не должно быть слишком комфортно в этом чувстве.
— Я слышала, что Альфу нельзя убить во сне. Что твой слух настолько острый, что ты просыпаешься от звука тихих шагов смерти.
Я слышу, как он фыркает над горящими щепками для растопки.
— Кто рассказал тебе эти истории?
— Мой отец. Он рассказывал нам, что самые ужасные твари живут по ту сторону стены. Я никогда в жизни не видел Бешенного, пока один из них не напал на меня пару недель назад.
— На тебя напал Рейтер?
Я не могу сказать, удивлен ли он тем, что я выжила, или тем, что Бешенный захотел иметь со мной что-то общее.
— Я была с другой женщиной. Рейтер затянул нас двоих в пещеру. Я наблюдала, как он сначала изнасиловал ее. Затем он укусил ее. Рассказывая историю вслух каким-то образом вызывает во мне волну страдания, и я понимаю, что это сначала я рассказала об этом.
—Потом оно напало на меня, но вместо того, чтобы попытаться изнасиловать меня, оно вцепилось мне прямо в горло.
— И ты сражалась с ним?
— Мародеры. Один из них застрелил его. Было странно … то, как он смотрел на меня незадолго до этого.
— Ты беременна. Уверенность в его тоне нервирует, как будто я дура, что сама об этом не подумала.
— Что?
— Такую молодую, как ты, он, без сомнения, изнасиловал бы тебя. Попытался бы оплодотворить тебя. Если только ты уже не была беременна. Тогда ты — пища. Скормил бы тебя своей подруге, чтобы поддержать ее силы для ребенка, которого он, несомненно, пытался подложить ей в живот. Он говорит обо всем этом так буднично, как будто это не самое страшное, что могло слететь с его губ.
— Откуда ему знать, беременна ли я? Я даже не знаю, беременна ли я. Я не беременна. Вероятность примерно такая же высокая, как вероятность того, что прямо сейчас единороги спрыгнут со звезд, благодаря моей дефектной матке.
— Они это чуют.
— Точно так же, как они чуют, что ты Альфа?
— Да. Их охотничьи чувства обострены.
— Если бы я на самом деле была беременна, а я знаю, что это не так, это сделало бы Уилла отцом. Единственным возможным отцом. Я спокойно перевариваю эту мысль в течение минуты. Какой нелепой и жестокой была бы вселенная за то, что сделала меня беременной его ребенком.
— Предполагалось, что переспать с ним — это шутка. Рассмеяться в лицо священнику и матери Чилсон. Теперь он мертв. И это моя вина.
— В чем твоя вина, когда я убил его?
— Я причина, по которой он оказался с Ремусом. Причина, по которой он вообще вступил в Легион. Он ненавидел армию. Ненавидел сражаться.
В наступившей тишине я смотрю на звезды, гадая, смотрит ли он на меня сверху вниз. Слышит ли он раскаяние в моем голосе. Мысли в моей голове, которые наверняка подсказали бы ему, как мало я хочу ребенка прямо сейчас. Какими глупыми мы были, что даже не рассматривали такую возможность, какой бы ничтожной она ни была.
Прижимая руки к животу, я пытаюсь сдержать слезы.
— У меня не может быть ребенка. Не здесь. Я никогда не выберусь отсюда. Это не входило в план. Ничего из этого не было запланировано.
— Миру насрать на твои планы. Что касается ребенка, ты либо пытаешься, либо нет.
Половины нет.
Мои мышцы горят от хмурого взгляда, которым я бросаю на него в ответ.
— Ты не очень-то сочувствуешь, не так ли?
— Нет.
— Факт номер два подтвержден.
— Какой факт?
— Еще одна вещь, которую они говорят об Альфах. Ваши сердца как камень.
— Кажется, ты знаешь обо мне все.
— Я ничего о тебе не знаю.
— Немного поспи. С первыми лучами солнца нам предстоит еще одна прогулка.
— Куда? Я спрашиваю.
— Откуда бы ни взялась эта собака.
Глава 2 6
Звуки достигают моего слуха в черной пустоте. Рычание и щелчки. Они усиливаются, пока не начинает казаться, что они звучат у меня в ухе.
Я резко выпрямляюсь, мои глаза открываются навстречу тлеющим углям, а Юма лежит рядом со мной, на что-то рыча. Напротив меня сидит Титус, столкнувшись лицом к лицу с невидимой угрозой где-то за пределами нашего лагеря, в то время как мое сердце продолжает бешено колотиться в груди.
— Что это? — Что это? — шепчу я, прищурившись, чтобы уловить какое-то движение в направлении заброшенного лагеря.