— Мне жаль. Я не пыталась… шпионить. Я просто…. Мне нужен фонарь. Мне жаль. Мои щеки горят от унижения, когда я опускаю голову и бегу за фонарем. Как только он у меня в руках, я опускаю глаза в пол и поворачиваюсь.
— Просто чтобы я не повторила эту ошибку снова, ты всегда спишь обнаженным?
— Мне это нравится.
— Приятно это знать.
— Там, откуда я родом, тело — это просто плоть и кровь. Машина. Я не выбирал ни одну из этих частей.
Странно, но теперь, когда он это говорит, я понимаю, о чем он говорит. Выпуклости мышц на худощавом теле, которые выглядят мастерски выточенными. Практически безволосая грудь и длинные крепкие ноги, которые хорошо сочетаются с его верхней половиной. Слишком идеальны, чтобы быть полностью естественными в мире, где люди голодают. За исключением чрезмерного количества шрамов, которые портят его кожу, он выглядит почти слишком совершенным, чтобы быть человеком. Как твердая сталь, выкованная огнем и болью, выкованная в одно впечатляющее оружие.
— Шрамы… они сделали это с тобой. В больнице?
— Они много чего сделали со мной в Калико.
Я всегда была женщиной, занимающейся медициной и наукой, но видя доказательства того, что он пострадал от рук людей, которые должны были помочь ему, исцелить его, мое сердце разрывается.
— Я сожалею о том, что с тобой случилось.
— О чем ты сожалеешь?
— Потому что никто не должен так страдать. Как ты сказал, ты ничего из этого не выбирал.
— Я был там, потому что Легион совершил налет на мой улей. Люди, подобные твоему отцу, погрузили меня в грузовик и увезли из единственного дома, который я когда-либо знал.
Мужчина, которого я знала, сын самой сострадательной женщины, которую я когда-либо знала, не был бы способен на такую бессердечность.
— Мой отец не сделал бы этого. Он бы сохранил тебе жизнь.
— Возможно. Но, возможно, он также не выбирал ничего из того, что произошло.
В темноте я слышу крики. Громкие, болезненные, хриплые крики.
Я открываю глаза и вижу затененную комнату, крики продолжаются. Я выбираюсь из кровати и спешу по коридору, интенсивность каждого крика усиливает мои нервы, пока я не останавливаюсь в открытой гостиной.
Титус лежит, свернувшись в клубок, на полу перед камином, скуля и рыча. Царапает свой череп.
— Нет, прекрати это! Хватит! Больше нет! Звук его рычания отражается от стен, и моя грудь сжимается, когда я смотрю, как он дрожит и царапает себя.
— Остановись!
Напротив него Юма лежит на лапах, скуля и оживляясь при каждом сильном взмахе рук Альфы.
Сострадательница внутри меня умоляет пойти к нему, успокоить его и облегчить его боль, но я знаю лучше. Моему отцу часто снились кошмары, когда я росла, и моя мать предупреждала нас с братом никогда не приближаться к нему. Однажды он набросился на мою мать, полагая, что она Бешенная, и в полусне искал свой пистолет. К счастью, он знал, что нужно спрятать его перед сном.
Кто знает, что Титус мог бы подумать обо мне, если бы, проснувшись, обнаружил меня стоящей здесь. Кто знает, что видел этот человек? Какие ужасы терзают его голову во время сна. У меня нет намерений становиться тем самым существом, на которое он охотится во сне.
Вместо этого я некоторое время наблюдаю за ним, пока его крики не стихают до хныканья, и его всхлипы снова не стихают.
Глава 2 9
В течение следующих трех дней мы с Титусом занимаемся чем-то вроде рутины в этом странном месте, о котором время и остальной мир, кажется, забыли. Я прибралась в комнатах, даже протерла деревянный каркас кровати в задней комнате порошкообразным моющим средством, которое нашла под кухонной раковиной. Такое ощущение, что ты почти вернулась в Шолен, но без всех тамошних удобств.
В дневное время Титус патрулирует периметр хижины в поисках угроз и любых признаков присутствия Ремуса и его людей, в то время как я брожу по лесам в поисках трав и съедобных цветов, чая и лекарств. Я надеюсь найти немного лобелии на случай, если мы столкнемся с Ремусом во время наших путешествий. Когда я не блуждаю, я кипячу воду для питья и собираю припасы на обратную дорогу в Шолен. Хотя, должна признать, это место мне немного понравилось. Если бы мне пришлось остаться где-нибудь в Мертвых Землях, чтобы растить этого ребенка, это было бы здесь. Это маленький мирный оазис для внешнего мира.
Сегодня я отважилась отойти немного дальше от хижины и нашла куст дикой наперстянки, которая практически лопается у меня на языке, когда я пробую одну из них. Сладкий вкус станет приятным дополнением к пикантным отбивным, которые Титус нарезает с оленя, после того как я приготовлю из них фруктовый соус.