Касаясь более конкретно тела, свт. Иоанн Златоуст пишет: «…если хочешь знать, каким Бог сотворил тело наше вначале, то пойдем в рай и посмотрим на человека первосозданного. То тело не было такое смертное и тленное; но как светло блес-
21
тит золотая статуя, только что вышедшая из горнила, так и тело то было свободно от всякого тления: его ни труд не тяготил, ни пот не изнурял, ни заботы не мучили, ни скорби не осаждали и никакое подобное страдание не удручало»[63]. Он же утверждает, что в своем первоначальном состоянии человек, «облеченный в тело, совсем не страдал ни от тяжелых естественных потребностей, ни от недугов»[64], которые он испытывает сейчас. Свт. Афанасий Александрийский, имея в виду одновременно и душу и тело, отмечает, что человек жил в раю без печали, боли и забот[65].
Свт. Григорий Нисский пишет, что у человека «естество его было доброе и изобиловало благами»[66]. Среди тех благ, которыми человек обладал в начале, неоспоримо фигурирует «отсутствие страдания»[67]. Это относится как к душе, так и к телу: «…беды, постигающие тело, тесно соединенные и неразлучные с естеством нашим… которых в начале вообще не испытывало человечество»[68]. Созданный по образу Божиему, человек участвовал и душой и телом во всех благах Божиих. «Но оспаривать, может быть, станет сказанное тот, кто смотрит на настоящее и подумает обличить это учение в неправде, потому что человека видит теперь не в том, но, по-видимому, почти в противоположном состоянии. Ибо где богоподобие души? Где не подлежащее страданию тело? Где вечность жизни? Человек смертен, страстен, скорогибнущ, по душе и по телу расположен ко всякому роду страстей. Это и подобное этому утверждая и нападая на естество, возражающий положит, что предложенное им учение о человеке опровергнуто. Но… настоящая несообразность
22
человеческой жизни не служит достаточным изобличением, будто бы человек никогда не был в добром состоянии»[69]. Для свт. Григория представление, которое мы можем иметь о первоначальных благах, способно только заставить нас еще больше страдать от бед нынешних: «А если кто исчислит и беды, постигающие тело, тесно соединенные и неразлучные с естеством нашим — разумею различные и разнообразные роды болезней, которых в начале вообще не испытывало человечество, — то гораздо обильнейшие прольет слезы, взирая вместо благ сравнительно с ними на скорби и благоденствию противоположные бедствия»[70].
В другом месте он объясняет, что в том состоянии, в котором был создан человек, у него не было подвластности страстям, то есть он не имел не только дурных страстей, но и естественных, и, таким образом, у него не было способности к страданию: «Разумное это и мыслящее живое существо — человек — есть творение и подобие Божеского и чистого естества, ибо в повествовании о творении о нем написано так: по образу Божию сотворил его (Быт. 1:27). Итак, в этом живом существе — человеке — страстность и поврежденность [существует] не от природы и не соединена с ним первоначально. Ведь невозможно было бы сказать о нем, что он создан по образу Божию, если бы отображенная красота была противоположна красоте первообразной. Но страсть превзошла в него уже после сотворения»[71].
Ту же мысль об отсутствии страстности (а следовательно, страдания) в природе человека в его первоначальном состоянии можно найти и у преп. Максима Исповедника: «…изменение человеческого естества к страсти, тлению и смерти… — то, чем
23
человек не обладал, созданный изначала Богом»[72]. Комментируя изречение свт. Григория Богослова, в котором он напоминает о первоначальной наготе Адама, преп. Максим Исповедник видит в этом состояние гармонии и равновесия, которые характеризовали тогда человеческое тело и исключали дисгармонию и внутренние конфликты, результатом которых явилась боль: «…я предполагаю, учитель говорит это, желая показать различие свойств человеческого тела, бывших в праотце Адаме до грехопадения, по отношению к ныне наблюдаемым и господствующим в нас. То есть как тогда человек не был разрываем противоположными друг другу и взаимоуничтожающими свойствами телесного состава, но был в состоянии гармонии, без влаг и истечений, свободным от постоянного изменения каждого из них, бывающего вследствие преобладания [в данный момент тех или иных] свойств, поскольку он не был лишен бессмертия по благодати и не имел ныне поражающего его своими жалами тления, но обладал другим, подобающим ему составом тела, состоящим из простых и непротиворечивых свойств. Сообразно этому первый человек был наг не как бесплотный и бестелесный, но как не обладающий телесным составом, делающим плоть дебелой, смертной и враждебной духу»[73].