С чего это мы изменили место дислокации? — удивилась я, с сожалением поднимаясь из-за стола. — Нашему председателю лень тащить свой толстый зад в аэропорт? Или в отеле кресла шире?
В конференц-зал я вошла последней, мои коллеги с недовольными и невыспавшимися лицами уже рассаживались за столом. Присутствовали все, кроме куда-то запропастившихся Эрнандеса и Джона. Наконец-то я научилась различать этих ДДД из Хитроу.
Джеймс был самым маленьким и самым добродушным из этой троицы, это он сейчас копается в бумагах. С вечно недовольным окружающими и жизнью вообще Дональдом я вчера совершила морской вояж. А отсутствовал похожий на хорька Джон — наименее симпатичный член этой троицы.
Инженер клевал носом, Демоль сразу же потянулся к бутылке с холодной водой — он явно мучился похмельем и головной болью. Под глазами судмедэксперта залегли темные круги, заметные даже на его смуглой коже. Похоже, вчера он все-таки сильно перебрал. Холланд по-прежнему выглядел задумчивым и молчаливым, мысли его витали где-то очень далеко от нашего совещания. Рэналф же в отличие от других свое недовольство высказывал прямо, без обиняков.
— Я сейчас должен быть не здесь, а в море. Там от меня гораздо больше пользы, — с раздражением говорил спасатель.
— Вы и будете в море, только через пару часов, — важно выпрямившись в кресле, заявил Гримани. — Итак, начинаем. Эрнандеса нет, не будем его ждать. Господин Гранже, прошу вас покороче, только самую суть. Кстати, это ко всем относится. У нас сегодня много дел.
Ну раз покороче, значит, придется тут скучать весь день, уныло подумала я устраиваясь поудобнее. И с чего это вдруг на нашего толстяка с утра пораньше напала такая жажда деятельности? Не иначе кто-то свыше дал ему животворящего пинка.
Инженер вскочил, схватив ворох бумаг, но Гримани милостиво махнул рукой:
— Можете с места.
Ничего нового господин Гранже нам не поведал. Борт по меркам авиации был почти что новым — всего пять лет в эксплуатации. Серьезных поломок и отказов оборудования за это время зафиксировано не было. Еще раз были запрошены результаты предполетного осмотра в аэропорту Буэнос-Айреса, но и тут все оказалось в порядке. Так что никаких новых версий о причинах трагедии у нашего инженера не появилось. Он был готов поверить во что угодно, только не в техническую неисправность. И уж тем более не в заводской брак или ошибку конструкции.
— А что бизнес-исполнение? — с возмущением вскинулся инженер на неосторожную реплику Гримани. — Это всего лишь означает, что кресел в салоне меньше, и кожа на них лучше. Конструктивно же борт — полная копия обычного серийного аэробуса.
Следующим слово взял Дональд из Хитроу. Он вооружился указкой и подошел к карте Нормадских островов. Говорил англичанин долго и нудно, но при этом умудрился не сказать ничего нового. Рейс был хоть и чартерным, но летел по обычному маршруту Буэнос-Айрес — Лондон. Вылетел вовремя. Во время полета на борту нештатных ситуаций зафиксировано не было. Последний раз командир выходил на связь, когда лайнер пересек воздушное пространство Великобритании. Однако Дональд обратил внимание на одну странность.
— Вот точка, в которой наши радары в последний раз зафиксировали борт, — он нарисовал маркером жирную точку в Атлантике неподалеку от острова Гернси. — Она полностью соответствует расчетному курсу. Затем самолет исчез с гражданских радаров, а это могло произойти только в двух случаях: либо борт здесь снизился настолько, что радары его не могли фиксировать, либо кто-то намеренно выключил транспондер. Сделать это можно только изнутри самолета, что, как вы знаете, категорически запрещено. Если бы борт потерпел крушение в этой точке, то и обломки самолета и тела должны были бы находиться поблизости. Но их нашли южнее, около Джерси. Вот здесь.
Дональд отметил новую точку и продолжил.
— Я смоделировал ситуацию. Учитывая высоту, скорость полета, ветер, подводные течения и прочие параметры, обломки никак не могли оказаться в том месте, в котором они оказались. Значит, самолет, оставаясь невидимым для наших радаров, какое-то время летел с выключенным транспондером. Все это время его могли наблюдать военные, так как точность военных радиолокационных станций значительно выше. Мы послали запросы, но… вы же знаете…
— Интересно, интересно, — подался вперед Гримани. — И как вы все это объясняете?