— Я не журналист, — сказала я.
Уже в который раз за сегодняшний день мне пришлось достать удостоверение.
— И если начальник аэропорта не захочет разговаривать со мной сейчас, то ему придется разговаривать завтра утром с главой комиссии. Потому что я обязательно доведу до сведения господина Гримани, что ваш мистер Уотсон не идет на сотрудничество и препятствует расследованию.
Моя угроза оказала поистине волшебное действие: уже через минуту мы с Питером Харпером — Джимми остался в своем пикапе — сидели в кабинете мистера Уотсона. Сам хозяин кабинета чем-то неуловимо напоминал начальника аэропорта Джерси Финча — такой же испуганный человечек, старающийся казаться значительнее, чем есть. Я даже на мгновение задумалась, а не родственники ли они.
— Итак, чему обязан? — недовольно пробурчал Уотсон.
В двух словах я пересказала историю Джимми.
Начальник аэропорта снял очки и принялся протирать стекла. Старая уловка — потянуть время, когда не знаешь, что ответить. Наконец он принял решение. Водрузив очки на нос, он побагровел и обрушился на меня с Питером:
— Вы вновь явились ко мне с этой глупостью? Мистер Харпер, вчера я уже объяснил вам: ваш друг ошибся. Затем мне пришлось сделать это еще два раза — уже членам комиссии. Один из них вообще заявился ко мне домой поздним вечером, почти ночью, когда я уже собирался ложиться спать! А теперь приходите вы, угрожаете и говорите, что я препятствую расследованию?
Я покосилась на Питера: мог бы и сказать, что однажды уже прорывался в этот кабинет. Журналист же хоть и выглядел сконфуженным, но гордо дернул подбородком.
— Членам комиссии? Позвольте полюбопытствовать, кто же это был? — поинтересовалась я.
— Пожалуйста.
Уотсон вытащил из ящика стола две визитки и широким жестом бросил их передо мной.
Хавьер Эрнандес и Джон Смит, — прочитала я. И если с первым было еще понятно, то откуда о самолете узнал хорек Джон?
— Эти джентльмены ведут свою линию расследования, а я занимаюсь непосредственно опросом местных жителей, — нашлась я. — И если где-то мы с ними пересекаемся, то расследование от этого только выиграет. Итак, что вы можете сказать?
— Тоже что и им. Это глупость, которую транслирует мистер Бывший-журналист-в-погоне-за-сенсацией.
— Значит, никакого самолета не было?
— Не было.
— А что у вас находится в авиационном ангаре?
— Запчасти, ремонтная техника, не используемые авиационные трапы. Много чего, как не связанного со случившейся трагедией.
Уотсон хотел казаться спокойным, и это наверняка удалось ему, если бы на моем месте был обычный человек. Но по тому, как дернулся его левый глаз, как напряглась спина, и судорожно сжались пальцы, я поняла сразу: он что-то скрывает и кого-то боится. Только вот «что» и «кого»? Его страхи вполне могли не иметь отношения к нашему расследованию. Сдал, например, ангар местным фермерам под картошку, деньги положил себе в карман и трясется теперь. Но ведь могли и иметь. Надо обязательно проверить. Только осторожно, чтобы не вспугнуть.
— А если я попрошу открыть ангар?
— Пожалуйста, ключ у старшего смены. Сейчас договорюсь.
Уотсон набрал номер, подождал некоторое время, а потом с деланным сожалением заметил:
— Не берет трубку.
Но как же он при этом боялся! Даже лысина вспотела.
— Ладно, не нужно. Спасибо и до свидания, — сказала я поднимаясь.
Питер нехотя поплелся за мной.
— Почему вы ушли? — накинулся он на меня, догоняя в коридоре.
Журналист никак не хотел смириться с нашим поражением.
— Потому что здесь нам ловить нечего. Сделаем небольшой круг и вернемся к машине через взлетную полосу.
Питер надулся и замолчал, по пути он не проронил ни слова. И лишь оказавшись рядом с пикапом, расстроенно заявил Джимми:
— Она думает, что ты врешь.
— Милая барышня, — Джимми даже не пытался скрыть обиду в голосе. Наконец-то он утратил свою невозмутимость. — Можете думать что угодно, только я за свои слова отвечаю. И глазам своим пока еще доверяю полностью. Раз я сказал, что самолет садился на остров, значит, так оно и было.
— Вот и посмотрим на него своими глазами, — заявила я, залезая в пикап. Делиться своими планами и сомнениями под начинающимся дождиком мне совсем не хотелось. — Поехали, поговорим в более приятном месте.
— Значит, вы считаете, что его запугали? — спрашивал меня Питер спустя полчаса.
Мы сидели вдвоем в единственном на Гернси пабе, работающим допоздна. Джимми умчался по моим поручениям.
— Да, — ответила я. — Если самолет приземлился, то это не могло произойти без участия начальника аэропорта, диспетчера и прочих служащих. Они не могли не быть в курсе происходящего. А если запугали его, то запугали и остальных. С нами никто не станет разговаривать. А если и станут, то правды не скажут. Поэтому я и предлагаю вернуться ночью и самим посмотреть, что хранится в этом ангаре. Как я понимаю, других мест на острове, где можно было бы спрятать самолет, нет?