Неровные каменные ступени, ведущие наверх к форту, огибают склон. Эванс уже на самом верху. Прыгая через ступени, мчусь следом. Если он вдруг повернет назад или оглянется, то неминуемо заметит меня. Но он не оглядывается, он отодвигает железную сетку, закрывающую проход, поднимается по полуразвалившейся каменной лестнице и скрывается за дверью.
Быстро бегу за ним. Осторожно приоткрываю тяжелую дверь, опасаясь скрипа, и заглядываю внутрь. Откуда-то снизу доносится разговор. Стараясь не шуметь, на цыпочках, прижимаясь к стене, двигаюсь в их сторону.
Лестница вниз. Медленно спускаюсь и прячусь в нише рядом с входом в каморку, откуда слышны голоса.
— Вы принесли деньги? — спрашивает Йен.
— Да.
— Покажите.
Слышится шуршание, как будто бы кто-то разворачивает пакет. Затем вновь раздается голос Эванса:
— Начальник аэропорта спросил, не хочу ли я заработать. Я, конечно же, хотел. Кому не нужны деньги! Вы знаете, сколько нам платят? А какие налоги сейчас?.. Ладно, ладно, продолжаю. Нужно было принять самолет, затем уничтожить все следы, как будто бы его не было на Гернси. И забыть об этом.
— Что с пассажирами и экипажем? Они живы?
Голос знакомый, только я никак не могу понять чей.
— Не знаю.
— Не лги. Что с ними сделали?
— Честно, не знаю, — в голосе Эванса чувствуются плаксивые нотки. — Я их не видел. Когда самолет сел, то его загнали на самую дальнюю стоянку. Ее плохо видно из моего окна. Я только знаю, что самолет сразу же взяли под охрану Адам и Сэмми из службы безопасности. Они сами, без помощи техников, подгоняли трап. Потом из самолета вышли двое, по-моему, это были стюардессы. Девушки прошли в терминал. Затем в самолет поднялся Адам. А спустя некоторое время самолет закатили в ангар.
— Дальше.
— А дальше все. Пришел начальник аэропорта, сунул мне деньги и велел сматываться.
— Кто-нибудь еще спрашивал об этом самолете?
— Не-а, никто.
Я осторожно выглянула из-за двери. В каморке находились двое мужчин. Одним из них был Йен Эванс, вторым оказался Киран Рэналф. Спасатель мерил шагами маленькую клетушку и недовольно тер подбородок.
Мне показалось, что сзади я ощутила дуновение воздуха. Рэналф вдруг быстро обернулся, и в следующее мгновение я встретилась с ним глазами.
По моему телу прошла тягучая волна, время растянулось и все дальнейшие события произошли, словно в замедленной съемке.
Рэналф разворачивается и бросается в мою сторону. Его лицо перекошено от гнева, глаза широко распахнуты. Я выхватываю пистолет и стреляю в него. Глядя, как он оседает на пол, я успеваю удивиться, откуда столько ненависти в его глазах, и тут же сама падаю рядом — на голову мне обрушивается сокрушительный удар. Пока сознание не покинуло меня, понимаю, что в помещении появился новый персонаж. Лежа на полу, смутно вижу, как ко мне приближаются черные брюки и темно-коричневые ботинки с лакированными вставками. Запоздало понимаю, что Рэналф кинулся вовсе не на меня, но промелькнувшее раскаяние не успевает укорениться в гаснущем сознании и меркнет вместе с ним.
Я пришла в себя на полу, руки и ноги крепко связаны. Нечего и думать о том, чтобы встать на ноги. Вот если бы можно было опереться о стену… Извиваясь, как червяк, я поползла к стене. Каждое движение отдается тупой болью в затылке, правое ухо горит, дергающее ноет ключица. Хорошо, если обошлось без перелома. Сквозь накрывающую глаза пелену, я смутно заметила в другом углу каморки Рэналфа, он все еще без сознания, но хоть не связан как я. А посередине на полу в луже крови распростерто тело Йена Эванса.
Следующий проблеск сознания — кто-то пытается меня связать. Ну, уж нет!
— Не д-дергайтесь, — говорит незнакомый голос. — Я п-пытаюсь развязать вас, а вы затягиваете узлы.
Да точно, я же уже была связана. Вернувшаяся вместе с сознанием боль в руках и ногах напомнила об этом.
— Я п-перережу веревки, если вы п-пообещаете, что не будете драться.
Я кивнула. Ощутила на мгновение прикосновение к коже холодного лезвия и вот — руки свободны.
— Спокойно, я сейчас п-пережу веревки на ногах.
На четвереньках — ноги пока еще плохо держат — я доползла до стены и привалилась к ней спиной. Отсюда мне хорошо видно моего спасителя. Лет шестнадцать, не больше, по-юношески нескладная долговязая фигура, русые волосы спутанной влажной копной свисают на лоб.
— Ты кто? — спрашиваю я, оглядывая помещение. У стены по-прежнему лежит Рэналф — все-таки ему сильно досталось, а посереди — нет, мне это не привиделось, — распростертый Йен.