— А есть разница? Т-тогда называйте меня Алексом.
— Он жив?
— Который из двух? Тот, что у стены жив, а тот, что посередине, нет.
— Это ты меня оглушил?
— Нет, что вы, — смущается он. — Зачем? Да я бы и не смог.
Смотрю на его ноги. Нет, не он. Гад, что врезал мне, был в черных брюках и темных ботинках, а Алекс в линялых джинсах и ярких кроссовках.
— Зря вы влезли в это дело? — между тем бормочет он.
— Какое дело?
— С самолетом.
— Ты что-то знаешь про самолет?
Он опять смущается и вновь начинает заикаться:
— С-собственно, я п-пытаюсь исправить то, что еще можно исправить, — говорит он. — Мне очень не хочется, чтобы кто-нибудь п-пострадал.
— А разве никто не пострадал?
— Кроме диспетчера никто.
— Что с Эрнандесом? Он жив?
— А это кто?
Искреннее недоумение на самой честной физиономии в мире. Так сыграть невозможно. И мне в ответ не хочется врать. Не люблю врать детям. Умею, конечно, но не люблю.
— Следователь из Аргентины, — говорю я правду. Почти правду. — Он пропал два дня назад. В ангаре лужа крови на полу. Думаю, его.
— А… — тянет Алекс. — Нет, про него ничего не знаю.
— И тут ты тоже не при чем? — показываю на распростертое тело Йена.
Алекс молча качает головой. Ладно, пощупаем другую тему.
— Что ты там говорил про самолет?
— Не лезьте в это дело, это очень опасно, но скоро все закончится, — просит он. И, помолчав, тихо добавляет: — Возможно не так, как мне хотелось бы, но закончится.
В этот момент в каморке раздается стон. Рэналф. Пока я разглядывала шотландца, Алекс успел улизнуть.
Рэналф кряхтит, отплевывается, и сквозь зубы тихо ругается. Наверное, по-шотландски. По крайней мере, таких слов в английском языке я не знаю. Наконец ему удается привалиться спиной к стене. Он удивленно смотрит сначала на пистолет в моих руках, затем переводит взгляд на меня.
— С ума сошла? — бормочет он уже по-английски. Язык еще плохо слушается его. — Я же тебе не враг, дуреха.
— Эрнандесу ты тоже не враг? — рявкаю я.
— Причем тут Эрнандес? — удивляется он.
Не убирая пистолет, я лезу левой рукой в карман, достаю пуговицу и кидаю ее ему под ноги.
— Нашла рядом с лужей крови в ангаре, — отвечаю на его недоуменный взгляд.
— А, — тянет он, пытаясь усесться поудобнее. — Да, я был на Гернси, но Эрнадеса не видел. Его там уже не было.
— На меня зачем бросился?
— Дуреха, — почти ласково повторяет он, — я же тебя защитить хотел. Когда он на тебя кинулся.
— Кто он?
— Смит.
Я удивленно моргаю. Серый, невзрачный хорек Джон. Может, Рэналф лжет? И никакого Джона здесь не было? Но ведь кто-то же был. В черных брюках и лакированных ботинках. Да и какой интерес ему врать мне?
Видя мое замешательство, Рэналф отвечает на мой невысказанный вопрос:
— Анна, я все расскажу, только давай сначала уберемся отсюда. Сдается мне, не просто так этот хорек здесь мизансцену устроил.
Через полчаса мы сидели в машине Рэналфа в нескольких километрах от форта. Нам обоим уже лучше. В мой затылок больше не заколачивают гвозди — помогла таблетка обезболивающего, нашедшаяся в бардачке джипа, зато по-прежнему при малейшем движении отдает тупой болью плечо. Пока Киран покупает воду, салфетки и лед в маленькой лавчонке, я успеваю позвонить шефу и рассказать о последних событиях. А еще успеваю спросить про шотландца.
Вернувшись, Рэналф со знанием дела осмотрел мою несчастную голову и ухо, промыл рану и сообщил радостную весть:
— Тебе повезло, даже зашивать не придется. Поболит, конечно, какое-то время.
Он глядел на меня выжидающе, потягивая из горлышка минералку, но я молчала. Единственное, что я могла сказать ему, это:
— Спасибо.
Не дождавшись от меня ничего более содержательного, ему пришлось раскрыть карты.
— Я не спрашиваю тебя, кого ты представляешь, возможно, Аргентину, как и Эрнандес, возможно, чьи-то другие интересы, — произнес он, передавая мне мешок со льдом. — Но в том, что ты имеешь отношение к спецслужбам, я не сомневаюсь.
Делать удивленные глаза и наивное выражение лица бесполезно. Да и не нужно. Поэтому я просто приложила лед к шишке на голове. Ухо чертовски саднит, но им я займусь в отеле.
— Надеюсь, пока я покупал воду, тебе хватило времени получить соответствующие инструкции? А еще я надеюсь, что наши интересы если не совпадают, то не противоречат друг другу. По крайней мере, с Эрнандесом у нас конфликта интересов не возникло. У нас была договоренность, что каждый отдает другому то, зачем тот сюда приехал.