— Вы отлично говорите по-английски, практически без акцента, но я так и не понял, откуда вы, Анна?
К такому повороту разговора я всегда готова. Разбуди меня посреди ночи — без запинки выдам домашнюю заготовку. Вот и сейчас я непринужденно называю маленький городок на границе Германии и Чехии.
— Смотрю я на вас и удивляюсь, как такая молодая и красивая девушка угодила в эту передрягу? — не успокаивается Холланд. — За какие провинности вы здесь оказались, прекрасное дитя?
Я настораживаюсь. Британец абсолютно трезв, хотя старательно демонстрирует бесцеремонность выпившего человека.
— Звезды так сложились, а может обстоятельства, мистер «Британские авиалинии».
— Какие именно обстоятельства? — не отстает он.
Вот ведь прилип! Я вздыхаю про себя и выдаю другую заготовку, придуманную вместе с Эрнандесом в Парижском аэропорту.
— И все же я не понимаю, зачем он притащил вас сюда? — не сдается британец.
Рэналф издалека вновь посылает мне недвусмысленный взгляд. Не примешается ли тут к тревоге за меня — его нового партнера — обычное мужское соперничество? Конечно, я не самая лакомая кость для сильного пола, но здесь, «на безрыбье», и я сойду за прекрасную принцессу.
Пожалуй, с Холланда хватит. Мне хочется поставить точку в этом разговоре, и я уже готова произнести прощальные слова и откланяться, но беседа завершается независимо от моего желания.
Из недр пиджака Холланда раздается мелодия, он извиняется и отвечает на звонок. На холеной физиономии пилота появляется удивление, которое он даже не пытается скрыть.
— Хорошо, — говорит он в трубку. — Прямо сейчас? Уже в аэропорту? Хорошо. Я выезжаю.
Холланд опять извиняется, говоря, что должен немедленно уйти — неожиданно приехал старый знакомый. Я вижу, что мыслями он уже далеко от меня. Конечно, этот знакомый, если он вообще есть, может и не иметь отношения к нашему делу, но мне почему-то кажется что имеет.
Идея возникает сама собой. Я встаю и двигаюсь в сторону туалета, но при этом обхожу соседние столики таким образом, что путь мой пролегает как раз мимо вешалки с темно-синим кашемировым пальто Холланда. Одно неуловимое движение, и в кармане пальто лежит включенный и настроенный на мой мобильник «жучок». В моем жилете скрыто много подобных сюрпризов. Одна проблема — дальность «жучка» невелика, так что если я хочу что-то услышать, мне придется тоже тащиться в аэропорт. И при этом надеяться, что Холланд не оставит пальто в машине.
Выждав немного после ухода британца, я покидаю паб. Вижу, как Холланд открывает заднюю дверь припаркованного возле паба автомобиля. Это такси, так что, скорее всего, мой план сработает. Я быстро бегу к парковке «Помидора». Где-то здесь меня дожидается моя новая «лошадка».
Машина Холланда резво трогается с места и движется в сторону аэропорта. Я запрыгиваю в «Пежо» и на некотором расстоянии следую за ним. Хорошая у меня «лошадка», послушная, только руль не на месте.
По пути меня догоняют запоздалые сомнения — может, это что-то личное? Он так стремительно сорвался, словно с близким человеком случилась беда. К простому знакомому не несутся по первому зову. Может, дело в женщине? Может, все может… Но не поворачивать же назад.
Такси останавливается у стеклянных дверей аэропорта и пилот, небрежно перебросив пальто через руку, быстрым шагом направляется в здание терминала. Поплутав по парковке, я пристраиваю «Пежо» за микроавтобусом и бегу к дверям. Скорее всего, «жучок» дотянется и до парковки, но я сгораю от любопытства, мне очень хочется посмотреть на человека, который пробил брешь в невозмутимом и самоуверенном Холланде.
Я вхожу в здание терминала и сразу же делаю несколько шагов в сторону высокого рекламного плаката, благо их в этом маленьком зале понаставлено во множестве. За ним меня никто не увидит.
Авиасообщение с Джерси не открыто до сих пор, но для «Эмбраера», одиноко скучающего на взлетном поле, сделали исключение. Его белоснежный корпус прекрасно виден в ярких лучах прожектора за огромным панорамным окном. Что же это за пассажир, ради которого нарушили запрет и открыли аэропорт?
Ага, а вот и он! Вернее, она.
Из своего убежища я замечаю, как Холланд целует руку высокой статной женщине. Ей немало лет, об этом говорят и белоснежные волосы, забранные в тугой пучок на затылке, и морщины на лице. Но меня сразу же покорила ее подтянутая фигура и горделивая осанка. Такой прямой спине и отточенности движений могли бы позавидовать даже балерины Большого театра.
В моих наушниках звучат приветствия, дежурные и довольно холодные, с обеих сторон чувствуется некоторая натянутость. Так не встречают близких людей. Но с другой стороны, на деловые контакты эта встреча тоже не похожа.