Я не претендую на роль эталона нравственности. Взбреди мне такое в голову, меня бы тут же поставили на место. Но если бы меня заподозрили в том, что я насиловал или мучил ребенка, или заразил ребенка венерическим заболеванием, или продал ребенка в сексуальное или иное рабство, я, возможно, покончил бы с собой независимо от истинности обвинения. Если бы я на самом деле совершил такое преступление, я был бы только рад расстаться с жизнью — любым возможным способом. Мое естественное отвращение разделяет любой здоровый человек; прививать его нет необходимости. Религия же умудряется нарушить единственный нравственный постулат, который можно назвать универсальным и абсолютным. Полагаю, напрашиваются три предварительных вывода. Во-первых, религия и церковь придуманы людьми, и этот очевидный факт нельзя игнорировать. Во-вторых, этика и нравственность никак не связаны с верой в бога и не могут основываться на ней. В-третьих, оправдывая свои ритуалы и догмы божественным происхождением, религия не просто находится за пределами нравственности — она противоречит ей. Невежественный психопат или изувер, измывающийся над детьми, должен быть наказан, но, по крайней мере, причину его действий можно понять. Однако души тех, кто мучает детей от имени своего бога, черны по-настоящему, и опасность, исходящая от таких людей, гораздо серьезней.
В психиатрической больнице в Иерусалиме есть палата для тех, кто представляет особую опасность для себя и окружающих. Находящиеся в ней пациенты — жертвы «иерусалимского синдрома». Полицейских и охранников специально обучают выявлять таких больных. Это не всегда легко: их безумие часто прячется за маской блаженного спокойствия. Они прибыли в Иерусалим, чтобы объявить себя мессиями или чтобы провозгласить конец света. С точки зрения толерантности и «плюрализма культур», связь между религиозной верой и психическим расстройством, явно подразумевается, но ни в коем случае не обсуждается. Того, кто убьет своих детей и объявит, что так ему приказал бог, могут признать душевнобольным и потому невиновным, но, тем не менее, изолируют от общества. Того, кто живет в пещере и рассказывает о своих видениях и пророческих снах, возможно, оставят в покое, пока не выяснится, что он замышляет стать вполне реальным террористом-самоубийцей. Тот, кто объявляет себя помазанником божьим и начинает закупать цианид и оружие, а также тащить в постель жен и дочерей своих приверженцев, вызывает чуть больше, чем мимолетную озабоченность. Но если подобные откровения преподносятся в рамках признанной религии, нам полагается принимать их за чистую монету. Наиболее очевидный пример: все три монотеистические религии восхваляют готовность Авраама слушать голоса в своей голове, а затем волочь собственного сына Исаака в долгий, безумный, жестокий поход. Каприз, который в последнее мгновение останавливает занесенную руку сыноубийцы, при этом именуется божественным милосердием.
Хорошо известно, что взаимодействие между психическим и физическим здоровьем тесно связано с половой функцией и ее нарушениями. Можно ли, в таком случае, назвать случайностью то, что все религии претендуют на право регулировать вопросы секса? Главная пытка, которой верующие издревле подвергают себя, друг друга, а также неверующих, — претензия на монополию в этой сфере. Большинству религий не стоит особых усилий поддерживать запрет на кровосмешение (за исключением немногочисленных культов, которые разрешают или поощряют инцест). Подобно убийству и воровству, оно, как правило, без дополнительных разъяснений вызывает у людей отвращение. Но даже краткий обзор истории религиозного ужаса перед сексом и связанных с ним запретов обнаруживает тревожащее родство между крайней одержимостью и крайним вы теснением. Почти каждый аспект сексуального поведения служил поводом для проклятий, стыда и позора. Мастурбация, оральный секс, анальный секс, отклонения от «миссионерской позиции» — что ни назови, обнаружишь строжайший запрет. Даже в современной гедонистической Америке законы нескольких штатов определяют все, что не является гетеросексуальным соитием лицом к лицу, как «противоестественные половые сношения».
Такие взгляды напрямую противоречат представлениям о «творении», называть его разумным или нет. Очевидно, что экспериментирование в области секса — часть нашей природы. Не менее очевидно и то, что священники прекрасно знают об этом. Когда Сэмюэл Джонсон составил первый настоящий словарь английского языка, его посетила делегация респектабельных пожилых дам, желавших похвалить его за то, что он не включил в словарь неприличные слова. Ответ Джонсона — как это интересно, что дамы искали в словаре именно такие слова — почти исчерпывает ему. Евреи-ортодоксы принуждают своих женщин совершать ритуальные омовения, чтобы очиститься от менструальной скверны. Мусульмане подвергают прелюбодеев публичной порке. Христиане облизывались, разыскивая на телах женщин приметы колдовства. Мне нет нужды продолжать в том же духе: любой читатель этой книги сам вспомнит какой-нибудь яркий пример или и так поймет, что я имею в виду.