Получившиеся в итоге «книги» оказались записками древних пророков, начиная с Нефи, сына Лефи, около 600 года до н. э. бежавшего из Иерусалима в Америку. Странствия этих пророков и их многочисленного потомства сопровождались многими битвами, проклятиями и бедствиями. Как у Смита получились такие книги? Золотые таблички он никому не показывал, утверждая, что для любого другого человека увидеть их означает верную смерть. Однако у него возникло затруднение, уже знакомое историкам ислама. По свидетельству многих, Смит был чрезвычайно изворотлив в спорах и мог быстро сплести любую историю. Но он был неграмотен — по крайней мере, немного умея читать, он не умел писать. Поэтому писать под его боговдохновенную диктовку должен был кто-то другой. Сначала это делала его жена Эмма, а затем, когда понадобились дополнительные руки, его бедняга-сосед по имени Мартин Хэррис. Услышав из уст Смита цитату из Исайи 29:11–12 с неоднократным приказанием «прочитать» «запечатанную книгу», Хэррис заложил ради такого дела свою ферму и переехал к Смитам. Он садился по одну сторону одеяла, повешенного поперек кухни, а Смит сидел с другой стороны со своими переводческими камнями и вещал сквозь одеяло. Для полноты идиллии Харрис получил предупреждение, что, стоит ему попытаться взглянуть на таблички или на пророка, как он тут же рухнет замертво.
Миссис Хэррис, разъяренная бесхребетностью мужа, не собиралась с этим мириться. Она похитила первые сто шестнадцать страниц и предложила Смиту их воспроизвести, что, учитывая его пророческий дар, не должно было составить никакого труда. (В истории религии явно не хватает таких решительных женщин.) После кризиса длиной в несколько недель Смит парировал другим откровением. Он не мог воспроизвести оригинал, поскольку тот, возможно, уже попал в руки дьявола и мог оказаться «сатанинскими стихами». Но всеведущий Господь предоставил ему другие таблички, поменьше размером и написанные самим Нефи. Они рассказывали довольно похожую историю. Кропотливый перевод возобновился с новыми писцами за одеялом. По окончании перевода все золотые таблички вознеслись на небеса, где они, очевидно, пребывают и поныне.
Как и мусульмане, мормоны иногда настаивают, что подделка здесь невозможна, поскольку один неграмотный бедняк не способен провернуть обман такого масштаба. В пользу мусульман говорят два довода: у нас нет никаких свидетельств того, что Мухаммеда публично признавали виновным в мошенничестве и покушении на некромантию, а арабский язык не всегда прозрачен даже для тех иноземцев, которые неплохо его знают. Однако мы знаем, что Коран частично составлен из более ранних книг и мифов. То же и в случае Смита: простой, пусть и утомительный, анализ показывает, что двадцать пять тысяч слов из «Книги Мормона» напрямую заимствованы из Ветхого Завета. В основном, это слова из тех глав Исайи, которые попали в книгу Этана Смита «Взгляд на евреев: десять колен Израиля в Америке». Это произведение набожного сумасшедшего утверждало, что американские индейцы родом с Ближнего Востока; похоже, именно оно подвигло другого Смита на золотоискательство. Еще две тысячи слов «Книги Мормона» заимствованы из Нового Завета. Из трехсот пятидесяти «имен» более сотни напрямую взяты из Библии, и еще сто украдены с самыми незначительными изменениями. (Широко известно, что Марк Твен назвал «Книгу Мормона» «хлороформом в печатном виде», но, по-моему, эта шутка слишком уж лежит на поверхности — «Книга Мормона» и на самом деле содержит «Книгу Эфира».) Оборот «and it came to pass»[13] встречается как минимум две тысячи раз, что, надо признать, действительно нагоняет сон. Совсем недавние исследования показали, что абсолютно все «документы» мормонов — в лучшем случае неуклюжие компиляции, а в худшем — жалкие подделки, что не смогла не отметить д-р Броуди в новом, дополненном издании своей замечательной книги в 1973 году.
Как и Мухаммед, Смит мог выдавать божественные откровения оперативно и зачастую для собственных нужд (особенно — опять же, как и Мухаммед, — когда ему хотелось новую девочку, и он желал сделать ее одной из своих жен). В итоге он перестарался и умер насильственной смертью, прежде успев проклясть почти всех несчастных, что некогда были его первыми последователями и, поддавшись его напору, писали под диктовку. Тем не менее история Смита поднимает ряд интереснейших вопросов о том, как откровенный рэкет на наших глазах превращается в серьезную религию.