- Садитесь, воспитанник, отвратительно. Сегодня, к превеликому своему сожалению, я вынужден поставить вам двойку, - он уже занес сморщенную руку в старческих пигментных пятнах над журналом.
- Ну почему двойка? - заныл здоровенный детина с густо пробивавшимся юношеским пушком над верхней губой, - я же учил.
- Но не выучили, садитесь, воспитанник Журавлев, стыдно в выпускном классе не знать таких элементарных истин, - с пафосом ответил преподаватель, глядя поверх узких золоченых очков, и вывел жирную двойку в ведомости.
Воспитанник Журавлев был сыном одного ярославского протоиерея, учился скорее из-за боязни отца, и науки ему не давались. Недовольный Журавлев, посопев и потоптавшись, сел на место.
- Следующим пойдет отвечать на предложенный вопрос... - рука старика мелко задрожала над раскрытым журналом.
Класс замер в молчаливом ожидании. Тишину нарушила распахнувшаяся дверь. В аудиторию вошел старший помощник инспектора по кличке Гоголь, прозванный так за свой вредный, несговорчивый нрав и гордо поднятую голову. Он стремительно подошел к профессору и быстро зашептал ему что-то на ухо.
Доктор Вознесенский не любил, когда его прерывали, он бросил гневный взгляд на Гоголя, затем на притихшую братию и почти с раздражением произнес:
- Андрей Подольский, вас вызывает преосвященный Серафим.
- ...В кабинет ректора, - хитро прищурившись, добавил Гоголь.
Лицо Андрея резко изменилось, сердце учащенно забилось. Он знал, что владыка должен приехать в Лавру, но не думал, что это произойдет так скоро.
Владыка в свой приезд обещал поднять вопрос о рукоположении, но к этому Андрей был совсем не готов. Он думал, что до его приезда решит вопрос с Аленой, более того, он был уверен, что она даст ему окончательный ответ, причем обязательно положительный. Но Алена уехала, оставив его в неопределенной ситуации, не сказав ни да, ни нет, отложив этот разговор до мая месяца. Андрей был в отчаянии.
Он шел по гулким академическим коридорам в сопровождении Гоголя, не обращая на провожатого никакого внимания, полностью погрузившись в свои нелегкие думы.
«Будь что будет, - подумал Андрей. - Что скажет владыка, то и будет, на все воля Божия».
С такими мыслями он вошел с просторный ректорский кабинет.
Преосвященный Серафим сидел на диване, владыка ректор Иоасаф находился за своим широким письменным столом, выполненным под старину, на котором рядом с антикварным массивным пресс-папье примостился еще редкий по тем временам новенький компьютер.
Андрей подошел под благословение к владыке Серафиму.
- Нет, нет, нет, к владыке Иоасафу первому, он здесь хозяин, а я в гостях, - весело, несколько с задором произнес священник.
Ректор семинарии и академии, викарий владыка Иоасаф был небольшого роста, суховатый, стремительный человек. Движения его всегда были быстры и порывисты, но академии он передвигался бегом, так что его широкая ряса развевалась как парус, напоминая в то же время большую черную птицу. Он отличался своей неуловимостью и способностью внезапно появляться в самых неожиданных местах. Только что он был в трапезной, как через пять минут шел слух, что ректор уже в библиотеке, а через семь - что в подсобном хозяйстве. Служил он всегда быстро и очень не любил, когда другие мешкались и не успевали, был добр и строг одновременно.
Владыка благословил Андрея.
- Ну что ж, не буду мешать, оставлю вас наедине, - произнес он, вставая из-за стола, и быстро вышел из кабинета, тихо притворив за собой дверь.
- Андрюша, присаживайся, - владыка указал на диван подле себя. Андрей робко присел на самый краешек и потупился.
- Как дела, учеба, рассказывай, - нарочито бодро произнес архиерей. - Что нового в сих стенах?
- Да вроде ничего нового, - замялся Андрей, не зная, о чем говорить. Он сидел как на иголках, догадываясь, что владыка очень скоро от общих вопросов перейдет к самым что ни на есть конкретным.
Архиепископ Ставропольский Серафим был в летах почтенных. Выглядел намного моложе своего возраста - высокий, статный, с окладистой пышной бородой, зачесанными назад вьющимися волосами, сильно убеленными сединой. В отличие от владыки Иоасафа, он, напротив, был нетороплив, степенен и важен. Своей кафедрой он управлял вот уже второй десяток лет, славился бескомпромиссностью и принципиальностью.
Тогда, почти десять лет назад, на станичном престольном празднике у отца Леонтия он увидел прекрасного, благоговейного и богобоязненного юношу. В то безбожное время трудно было найти столь глубокую веру, особенно у представителя молодого поколения. Владыка остро нуждался в порядочных иподьяконах: брать себе абы кого, кто будет прислуживать ради будущей духовной карьеры и архиерейского богатого стола, он не хотел. Юноша оказался круглым сиротой. Отец Леонтий не хотел отдавать своего воспитанника, но владыка Серафим настоял, и юношу отпустили к нему в иподьяконы. Он полюбил Андрея как родного сына. Так Андрей Подольский, сын швеи и матери-одиночки, оказался в Ставрополе в архиерейском доме и жил там, пока не поступил с протекцией владыки в Московскую духовную семинарию.
Владыка Серафим поднялся, прошелся по кабинету и остановился у огромного окна, залитого ярким февральским солнцем. На дворе стояли последние крепкие морозы, снег весело и игриво искрился под лучами солнечного света.
- Чудесная погода, - произнес архиерей, - люблю вот такой мороз. Сейчас бы тройку лошадей, да с бубенчиками, да по зимнему лесу... Представляешь, столетние ели в белых шапках, хруст снега под полозьями, у коней пар из ноздрей, охотничий домик, а там самовар и горячие пироги. Эх, мечты. А у нас в Ставрополе уже вовсю весна начинается, скоро посевная, снег только в горах. Домбай, Приэльбрусье, лыжников - море. Не соскучился но родной-то стороне?
Владыка Серафим закончил свой монолог и, повернувшись спиной к окну, устремил взор на поникшего Андрея.
- Соскучился, - вяло произнес Андрей.
- Что-то не вижу задора в твоих очах. Как дела с женитьбой? Ты уже определился с невестой? Алена ее зовут, если не ошибаюсь? - архиерей сел на скрипнувший диван и, вольготно закинув ногу на ногу и поправив складки добротной рясы из тонкой английской шерсти, внимательно посмотрел на Андрея.
- Простите, владыка, не определился, - буквально выдавил из себя Андрей.
- Что так? - повел бровями владыка Серафим, и взгляд его стал отечески строг.
- Моя невеста просила подождать с ответом до мая, она сейчас в отъезде, - поспешил произнести Андрей в надежде, что владыка Серафим все же даст отсрочку.
Архиерей недовольно наморщился и побарабанил кончиками пальцев по подлокотнику дивана. Пауза длилась несказанно долго.
- Просила подождать, говоришь? Несерьезно все это. Если она сейчас так крутит, что будет потом? А что за отъезд у нее?
- В Англию... на языковую практику, - запинаясь, ответил Андрей.
- Ах, в Англию! Будущая матушка поехала изучать заморские языки, - уже с явным сарказмом произнес владыка, еще раз побарабанив пальцами.
- Нет, Андрюша, чует мое сердце, поверь моему стариковскому опыту, несерьезно все это, ничего у тебя с ней не получится. Ты представь, приедет она в мае и скажет: давай, мол, еще подождем, мне поучиться надо, подумать или еще что, а потом возьмет да и выскочит замуж за другого или так и будет тебя за нос водить. Знаешь, сколько я таких примеров за свою жизнь видывал?
- Но она обещала! - с явным отчаянием выкрикнул Андрей.
- Подожди, не перебивай, дай договорить.
- Простите, владыко, - подавленно прошептал Андрей.
- Был у меня в соборе один алтарник, закончил семинарию, хотел жениться, рукополагаться, но невеста его все не соглашалась - то одна у нее причина, то другая, то третья, и вроде не отказывает ему, но и согласия не дает. Наконец он ее уломал, в буквальном смысле уломал. Поженились, я его рукоположил, а потом после положенной практики в соборе хотел на приход в село отправить. Приход, конечно, небольшой, село в предгорье, но красивое. Ну не могу же я молодому и только что рукоположенному священнику сразу большой приход в городе дать, у меня другие батюшки обидятся, которые служат по десять, пятнадцать лет. Батюшка готов был поехать, а вот матушка как узнала - ни в какую. Мол, не поеду из города никуда: там ни туалета городского, ни ванной, вода в колодце, - и ставит мужу условие: либо пусть твой архиерей тебя в городе оставляет, либо сам езжай, один. Вот какая оказалась, готова мужа бросить ради теплого сортира, прости за выражение. Пришел ко мне этот священник, чуть не в слезах, умоляет в городе оставить из-за жены. Но я на поводу у бабы никогда не пойду и ему не посоветовал на поводу идти. Матушка должна быть смиренной и готовой за мужем хоть в огонь, хоть в воду, хоть на Северный полюс. Батюшка на приход уехал один, а она осталась. Через какое-то время загуляла в городе и замуж за торгаша вышла, вернее, это и замужеством не назовешь. Батюшка как узнал - запил с горя. Сожитель ее по Турциям повозил да и бросил, она к батюшке: мол, прости, прими, а принять он ее уже не может по канонам. И пришлось мне его в монастырь переводить, чтоб пить перестал. Вот какие исковерканные судьбы, а ты говоришь: не такая, обещала... "Гебе, конечно, решать, но моего архиерейского благословения не будет, как хочешь. Ты мне в июле нужен уже в Ставрополе как священник. Инспектор семинарии - это не шутки. В августе уже первый набор пройдет, в сентябре занятия начнутся.