Попытки зачать нового успеха не принесли. Ее муж запил. При каждой встрече Мирис внушал сестре, что все ее несчастья — от того, что она решила бросить их с матерью на произвол судьбы: боги недовольны ее поведением и никогда не дадут ей счастья. Мирис не работал, живя за счет матери: он утверждал, что простудился по ее вине и начинал тяжело кашлять каждый раз, когда требовалось выполнить какую-нибудь физическую работу. Мать хворала сама, но продолжала заботиться о единственном сыне, ее любовь была слепа и безмерна. Мирис упрекал сестру за то, что она ничем не помогает родным — он умел говорить вкрадчиво и находить уязвимые места.
Хотя Жизель, уходя из дома, радовалась тому, что теперь будет редко видеть с ненавистного брата, потеря ребенка, бесплодие и семейные неурядицы сломили ее дух. Мирис не только упрекал ее, но и оказывал некоторую поддержку, которой ей не хватало. Используя пряник и плеть, он морально совсем раздавил ее. Муж ее продолжал пить; Мирис через мать внушил сестре мысль обратиться к ведьме за зельем, которое отвратило бы зятя от вина. Жизель подлила зелье в вино, но муж ее от этого питья скончался. Мирис затеял иную игру: теперь он винил Жизель в смерти ее мужа. Погрузившись в отчаянье, Жизель покончила с собой. Мирис обвинил в ее смерти мать, которая посоветовала Жизель обратиться к ведьме Гальгарии; и хотя мать сделала это по его собственному совету, данное обстоятельство было быстро забыто. Мать была близка к помешательству, теперь вся ее жизнь сосредоточилась на Мирисе, которого она старалась окружить заботой и вниманием. Особую пикантность этой истории придавало то, что Мирис сам был клиентом той ведьмы: сначала он купил у нее зелье, спровоцировавшее выкидыш Жизель и ее бесплодие, а затем подменил зелье, которое Жизель хотела дать мужу, на отраву. Он был очень доволен тем, как все вышло.
После того, как у матери не осталось никого, кроме него, он перестал изображать тяжелобольного, устроился на работу помощником палача в Белое Братство, и превосходно справлялся со своими обязанностями. Зная, что мать не сможет прожить без него, он прервал с ней всякое общение и съехал из дому; каждый раз, когда она приходила навестить его — выгонял ее из дому, напоминая о том, что именно она виновна в смерти Жизель. В итоге, мать тронулась умом и бездумно бродила по городу, разыскивая умершую Жизель; по прошествии времени она сгинула среди бездомных и нищих.
На новой работе одной из первых жертв Мириса стала Гальгария — он сам донес на нее и сам запытал до смерти. Хотя ведьма и не знала, для какой цели послужат те зелья, что она продала клиенту, Мирис справедливо полагал, что она слишком многое знает о нем и может проболтаться; поэтому он устранил ее при первом же удобном случае.
Работа в пыточной камере и на плахе нравилась Мирису, но в ней было что-то грубое, слишком поспешное: со многими пленниками приходилось расставаться прежде, чем удавалось полностью сломать их, и это печалило молодого палача. Он предпочитал долгую, кропотливую работу; боль с его точки зрения была лишь инструментом, а не самоцелью. Важно было установить с жертвой личный контакт, добиться доверия особой глубины — такого доверия, какового жертва, истязаемая физически и раздавленная морально, до сих пор не знала. Мирису нравилось ощущать чужие отчаянье и безысходность; тяжкие и бесплодные сожаления о совершенных ошибках были музыкой для его сердца. Пленник должен был испытать невыносимое чувство вины, облегчить которое не могло ничто; особое удовольствие вызывали случаи, когда в казематы Братства попадали близкие родственники, друзья или супруги — тогда Мирис обустраивал все так, как будто бы страдания одной из жертв были целиком на совести другой: если пленник вел себя неудовлетворительно, Мирис наказывал близкого ему человека, и наоборот.
Одно из самых сладких его воспоминаний было связано с обвиняемыми в ильсильварской ереси супругами: вместе с родителями были взяты также двое маленьких детей. На глазах родителей Мирис в течении нескольких дней, с перерывами, поджаривал детей на медленном огне. Крики и мольбы вызывали на его лице лишь улыбку; родители признались во всем, тысячу раз раскаялись и пожалели, что дали увлечь себя еретическим лжеучениям, выдали всех знакомых, которые разделяли с ними эту ересь или хотя бы интересовались ею. Мирис искалечил не только их души, но и тела: он ослепил их, вырезал им половые органы, отрезал по два-три пальца на каждой руке, после чего, спустя четыре месяца невыносимого ада, ходатайствовал за них на суде Братства, уверяя, что они полностью раскаялись и переменились. Супругов отпустили на волю: Мирис знал, что после того, что он с ними сделал, смерть стала бы для них лишь избавлением от мук, зато жизнь превратится в беспрестанную мучительную пытку воспоминаниями.