В разговоре с поэтом Робертом Браунингом Чарльз Лэм говорил о чувствах, которые бы он испытал, если бы в комнату вошёл кто-нибудь из великих людей прошлого. “А что, если бы вошёл Христос?” - спросили его. “Если бы к нам явился Шекспир, - ответил Лэм, - нам всем следовало бы встать перед ним. Но перед Христом нам следовало бы упасть ниц, чтобы поцеловать край Его одежды”.
Гриффит Томас подчёркивает, что Христос “воплощает чёткое Божественное вмешательство в жизнь человека в определённый момент истории. Все наши взгляды основаны на этом великом чуде-личности Христа”.
“В Нём сходятся все добродетели других людей, и мы не ошибёмся, если скажем, что ни одной из добродетелей, свойственных человеку, в Нём не отсутствует”.
Еврейский учёный Клаузнер считает, что “Христос был более евреем, чем любой еврей, даже более евреем, чем Гиллель”.
“Трудно спорить с тем, что Христос учил самым чистым и высоким нравственным правилам, этической системе, которые затмевает все моральные положения и максимы мудрейших мыслителей древности”.
Джозеф Паркер в своей книге “О Господи” пишет, что “Замыслить Христа мог только другой Христос”.
Иоганн Готтфрид фон Гердер считал Христа “в благороднейшем и совершеннейшем смысле идеалом человечности”.
“Я знаю людей, - говорил Наполеон Бонапарт, - могу сказать вам, что Иисус Христос - это не просто человек. Его нельзя сравнить ни с кем из живших на земле. Александр Македонский, Цезарь и Карл Великий, как и я, основали империи. Но на чём держались все наши подвиги? На силе. Иисус Христос основал Свою империю на любви, и в любую минуту миллионы людей готовы умереть ради Него”.
Теодор Паркер, знаменитый деятель унитарианской церкви, говорил, что “в Иисусе объединяются высочайшие принципы и самые Божественные дела, в Нём более чем сбываются мечты мудрецов и пророков. Подымаясь над всеми предрассудками Своего времени, племени и секты. Он изливает учение, чистое, как свет, высокое, как небеса, истинное, как Бог. Восемнадцать веков прошло с тех пор, как Иисус, словно солнце, высоко взошёл над человечеством. Какой человек, какая секта могли бы выпестовать Его мысли, составить Его учение и столь полно приложить его к жизни”.
“Христос поражает и ошеломляет чувственных людей, - отмечает Ральф Уолдо Эмерсон. - Они не могут вписать Его в историю или примирить со своим собственным душевным миром”.
В последнем издании “Британской Энциклопедии” Иисусу отведено 20 тысяч слов, среди которых нет ни одного намёка на то, что Он мог не существовать. Таким деятелям, как Аристотель, Александр, Юлий Цезарь, Цицерон или Наполеон Бонапарт, замечает Уилбур Смит, места отведено меньше.
Закончим этот раздел словами Филипса Брукса:
“Иисус Христос - это снисхождение Бога и возвышение человечества”.
ЧТО ГОВОРЯТ ПРОТИВНИКИ ХРИСТИАНСТВА
Гёте, выдающийся гений, которого трудно было заподозрить в симпатиях к религии, в последние годы жизни, оглядываясь на мировую историю, был вынужден признаться, что “если когда Божество и появлялось на земле, то в личности Иисуса Христа”, и что “человеческий ум, как бы далеко, он ни заходил во всех других областях, никогда не сможет перерасти высоты и нравственного достоинства христианства, сияющего в Евангелиях”.
“Я ни на секунду не сомневаюсь в подлинности Евангелий, ибо от них исходит отражённое величие высочайшей натуры, рождённое личностью Иисуса Христа, самое Божественное величие, которое когда-либо нисходило на эту землю”.
Знаменитый писатель Герберт Уэллс так свидетельствовал о Христе:
“Он был слишком велик для Своих учеников. И разве удивительно, в свете Его простых слов, что все преуспевающие и богатые испытывали страх перед неведомым, чувствовали, что Его учение раскачивает их привычный мир? Возможно, священники, правители и богачи понимали Его лучше, чем апостолы. Он заставлял их забывать все маленькие личные отговорки, придуманные для того, чтобы избежать службы на благо общества, ради всеобщей религиозной жизни. Он был словно грозный нравственный охотник, вытаскивающий человечество из нор, в которых оно пребывало. В ослепительном сиянии Его царства не было места ни собственности, ни привилегиям, ни гордости, ни сословиям - никаким движущим силам, в сущности, кроме любви. Что же удивительного в том, что ошеломлённые, ослеплённые люди принялись травить Его? Даже Его ученики вопили, когда попадали под этот свет. Разве удивительно, что священники поняли: у них нет выбора, должен погибнуть либо Он, либо ремесло священников. Разве удивительно, что римские солдаты, столкнувшись с чем-то, что было настолько выше их понимания и угрожало всей их дисциплине, нашли выход в диком хохоте, увенчали Его терновым венцом, одели в пурпур и осмеяли как Царя Иудейского? Ибо принять Его всерьёз означало бы войти в непривычную и тревожную жизнь, бросить свои привычки, управлять своими инстинктами и порывами, испытать невероятное счастье…”