Тем временем игра в гляделки продолжалась.
Парням очень не хотелось умирать, а мне казалось неспортивным стрелять по безоружным мишеням. Даже если они бандиты.
— Вы кто такие, олухи? — спросил я.
Будто очнувшись, один из них дёрнулся за оружием.
Три выстрела. Совсем неплохо! Тот, что дёрнулся первым, успел даже нажать на курок. Вот только поднять оружие у него не получилось. Пуля вышибла пучок искр из гравия в метре от меня и умерла вместе со своим нерасторопным хозяином. Другой бандит, придерживая разбитое сердце, повалился следом за первым.
Третий, самый внимательный, который успел разглядеть, что я пришёл в себя, громко дышал. Крупные капли пота стекали по его розовому лицу, от него пахло мочой.
В руке у него застыл "макаров", но ствол пистолета смотрел в кобуру. Соотношение сил было очевидным.
— Что будем делать? — поинтересовался я.
Он разжал пальцы. Пистолет, глухо ударив по шпале, прокатился по гравию.
— Пять шагов назад.
Он часто-мелко закивал, развёл руки в стороны и отошёл.
— Медленно сними куртку и плавно повернись кругом.
Да. Парень оказался из доверчивых. По молодости, наверное. Он имел глупость как-то увязать подчинение моим приказам с возможностью остаться в живых.
Я не стал его разочаровывать:
— Кто такой?
— Старшина Глебский!
Вот тебе и раз!
— Милиционеры? — я кивнул на распростёртые тела.
— Да, — ответил Глебский и преданно заглянул мне в глаза, — не убивайте меня, дяденька!
— Почему? — спросил я. — Почему бы тебя не убить?
— Я вас к заимке нижнего отведу. Наших там семеро. А в сумерках вы без меня ловушки не обойдёте.
Семеро? А про сумерки он хорошо сказал. Здесь не то, что на равнине, — темнеет быстро. И если не поторопиться…
— Где девушка?
— Как… "где"? — удивился Глебский. — На заимке. Мы должны были вас принести, а она допросить.
У меня шевельнулось нехорошее предчувствие.
— Что значит, "допросить"?
— Так она же врач, — недобро ухмыльнулся Глебский. — Их там, в фельдшерской бурсе, не только медицине обучали. Как раз наоборот… — и он хитро блеснул глазками.
Моя кепка была на голове у Глебского, а в рюкзаке погиб бинокль. Подарок хорошего человека и отличная оптика… а ещё было жаль потерянные очки.
Вернусь — обязательно взыщу с председателя. И вещмешок и ружьё…
Я спрятал левый револьвер в кобуру и пальцем показал Глебскому на свою кепку:
— Отдай, — сказал я. — Это моё.
4
Она и в самом деле была хороша: грива роскошных льняных волос, чистое скуластое личико… и бешеная жестокость в голубых глазах.
— Ты нам скажешь свой личный номер, солдатик, — сверкнув приятной улыбкой, сказала она, — а за это мы тебя не будем мучить и нежно прикончим ладилем, идёт?
Я тупо смотрел на обрубок большого пальца правой руки. Ногтевая фаланга теперь была в полной собственности красавицы. Вместе с пальцем я лишился имплантированного в него микрочипа, в котором было удостоверение, датчик положения и витофискал. Папиллярный узор и микрочип откроют своему новому владельцу дорогу к звёздам. Но ещё нужен был шестизначный номер, подтверждающий, что пальцем владеет его хозяин, а не потрошитель с дипломом врача.
— Ты слышал, что хозяйка спросила? — один из громил легонько стукнул по культе лезвием огромного армейского ножа.
Я закричал. Не столько от боли, сколько от обиды. Меня так ловко одурачили, что следовало не кричать, а выть от безнадёги и безысходности.
Глебский и в самом деле быстро провёл меня к заимке. Вот только ждали нас там. Наверное, у бандита был передатчик. По-другому не объяснишь точность, с которой они на меня бросились. Разговорчивый старшина с воодушевлением рассказывал об опасностях, мимо которых вёл, умалчивая, что его словоохотливость была нужна лишь для точного указания места, где мы находились.
Я обвёл взглядом помещение: сотни литровых серебряных контейнеров в запаянных прозрачным пластиком коробах. "А вот и выложенная тротуарной плиткой деревенская дорога, — подумал я, — виллы с бассейнами и радушие колхозников. А ведь я на них кричал. Я их презирал. Я их ненавидел".
Я застонал. От стыда за прокисшую совесть.
— Больно ему, — злорадно сказал один из бандитов.
— Зачем вам это? — спросил я.
Она кокетливо надула губки: