Минут через двадцать за дверью Послышалось приглушенное перешептывание. Потом тихие звуки шагов. Что-то слабо скрипнуло — похоже, входная дверь. Потом тишина — полная; слышно лишь, как шипит оседающая, расползающаяся в воде пена. Б. О. быстро ополоснулся под душем, вытерся, обмотался полотенцем, медленно повернул золотистый шар по часовой стрелке, толкнул дверь, прислушался.
— Пошли. Оценим ущерб.
Ущерб был. Из гостиной исчезли тяжелый стереофонический "Шарп" с колонками, видеомагнитофон — это сразу бросилось в глаза. Больше здесь, похоже, ничего не тронули. Открыли шкаф — шубы на месте не оказалось. Выдвинули ящик серванта — столовое серебро, старое, тяжелое, бабушкино, лежало на месте, как стая задохнувшейся в темном ящике мойвы. Заглянули в спальню: судя по слою пыли на мебели, здесь они вообще не были.
— Сейчас я... У Мити в кабинете посмотрю.
Все как будто на месте. Широкий, опирающийся на две массивные тумбы стол, лампа, стопка чистой бумаги, несколько кожаных папок для документов, пыльный компьютерный монитор.
— Не так уж много они унесли, — констатировала она. — Ну, слава богу, обошлось.
— В этом я не убежден, — задумчиво покачал головой Б. О.
— Пойду прилягу. Слишком много впечатлений за один день... — Она потянула его за руку, — Пошли.
Он обвел взглядом спальню, оформленную в сумрачных, снотворных тонах. Стены обшиты квадратами темных дубовых рам, в которых натянут шелк цвета спелой сливы, иссеченный тончайшими светлыми штрихами, — похоже на оттиск косого остановившегося дождя; две прикроватные тумбочки с лампами, стилизованными под керосиновые; встроенный шкаф с отъезжающей вбок дверцей. Дверца сдвинута с места, из темного, пахнущего косметикой проема высовывает вздернутое плечо темно-синее платье с длинным рукавом.
Он наклонился, поцеловал ее в мягкие, податливые губы и почувствовал толчок ее языка, легкий, разведочный. Потом еще один, уверенный, и, не дожидаясь третьего — зазывающего, — скользнул губами по щеке, прошептал на ухо:
— Отдохни, вздремни. В самом деле, денек выдался тот еще.
Он удалился на кухню. Минут через десять до спальни донесся знакомый аромат. Принюхалась — кофе? Не может быть, ведь плита не работает.
Села, выпрямилась, застыла, словно опасаясь резким движением или звуком аромат спугнуть, потянула носом воздух. Да, кофе.
Как это ему удается? — размышляла, по-балетному вытягивая мысок, чтобы просунуть ногу в узкую джинсовую штанину, наползавшую на икру плотно, как вторая кожа, и потом все так же плотно восходившую выше, к колену.
Как ему удается сварить кофе ни на чем? — раздумывала она, пока пальцы рассеянно переползали по плечам томившихся в шкафу нарядов, как бы пролистывая весь гардероб. Нащупала: руку приятно ласкала тонкая шелковистая ткань — черная просторная рубаха с большим мушкетерским отложным воротником. Вырвала, выдернула эту страничку гардероба, приложила к груди, заглянула в зеркало.
— Подойдет.
Двумя пальцами приподняла за лямку лифчик, валявшийся на низком стульчике, прислуживавшем огромному зеркалу, — бледный этот аксессуар туалета висел в руке вяло, как вытащенный из раковины моллюск. Разомкнула пальцы — нет, обойдемся без него, при каждом движении тонкая ткань рубашки так пикантно шевелится вслед за колыханием груди, пусть он это видит, в другой раз не станет уводить губ.
— Как тебе это удалось? Призвал на помощь братскую стихию природного огня?
Проходя с этими словами на кухню, она окунулась в густой аромат, окутывавший стол, на котором сочно дымилась чашка, — как раз в тот момент, когда Б. О., стоя у плиты спиной к окну, резко приподнимал локоть, вслед за этим что-то едко зашипело.
— Ну вот, убежал...
В ответ на ее приветственную реплику он пояснил:
— Вентиль же был перекрыт. Вон там, за плитой.
Ну конечно: покидая этот дом, она опустила рычажок подачи газа — так, на всякий случай.
— И как я забыла? Мне бы вспомнить, и ничего бы не случилось.
Джезва, сияющий воротничок которой был обтянут потеками кофейной лавы, застыла в полунаклоне, выплеснув на блюдце клочок рыжеватой пенки.
— Ты хочешь сказать, эти ребята тогда не пришли бы? — Б. О. медленно налил кофе в чашку. — Пришли бы, никуда не делись. Не под этим предлогом заявились бы, так под каким-то еще. Случайных налетов не бывает. — Он помолчал, задумчиво помешивая кофе в чашке. — Что это был за звук?
— Звук?
— Ну тот, странный — мы его слышали, сидя в ванной.
С минуту она сидела, прикрыв глаза и уронив голову на грудь, блуждая в глубинах памяти, потом медленно приподняла веки, и в глазах ее обозначилась смутная догадка.