— У вас все?
Игнатий выплюнул зубочистку, вынул из розетки, стоявшей по соседству с кофейной чашкой, новую, поднял на уровень глаз, любуясь идеальной формой деревянной иглы, и медленно отправил ее в рот. Потом неожиданно что есть силы шарахнул кулаком по столу. Чашка подпрыгнула, кофе брызнул на дорогой светлый пиджак молодого человека. Тот не шелохнулся.
— Скажите, — тихо произнес Игнатий, глядя на капавший со стола кофе, — у вас в самом деле нет никаких эмоций? Или просто ваши нервы сделаны из нержавейки?
— Я не задумывался об этом. Мне некогда. Тем более сейчас, когда ситуация развивается непредсказуемо.
—Сволочь.
— Как вам будет угодно.
— Я не в ваш адрес... Этот ваш Виктор, судя по всему, большая сволочь. Мы мало ему платили?
— Нет. И платили много, и много обещали. По результатам дела, когда все деньги холдинга будут под нашим контролем, он должен получить очень хороший процент от общей суммы. Это бешеные деньги.
— Я никогда не верил "двустволкам". Пусть наши коллеги в Лондоне сидят у него на хвосте. Постарайтесь перекрыть ему доступ в офис. В дом тоже.
— Он живет в гостинице.
— Значит, в гостиницу. Пусть спит на скамейке, как клошар.
— Клошары — это в Париже, а не в Лондоне.
— Да не цепляйтесь вы к словам! Пусть дергается. И нервничает. Если в самом деле окажется, что он хочет и рыбку съесть, и... Ну, вы понимаете, на что сесть. Так вот, если дело обернется так... Вы знаете, что предпринять.
Молодой человек потер воспаленные от бессонницы глаза.
— Вы упомянули тут о нервах из нержавейки... Об отсутствии эмоций...
— Я не прав?
— Да нет, правы. Но мне тоже время от времени надо расслабляться. Так же, как и вам, когда вы сидите за рулем этой махины и гоните по бетонке как сумасшедший.
— Ну так расслабляйтесь.
— Вы не обидитесь?
— Смотря что вы имеете в виду. Если вы предложите мне сейчас встать раком и попросите разрешения употребить меня, то, возможно, обижусь.
Молодой человек рассмеялся. Игнатий поймал себя на мысли, что, пожалуй, впервые слышит его смех за время их совместной работы.
— Так не обидитесь?
— Нет.
Молодой человек подался вперед, дотянулся до розетки с зубочистками, вынул одну и сломал ее в пальцах. Потом еще одну. И еще. Он сидел в кресле, блаженно улыбаясь, и ломал тонкие деревянные иглы — одну за другой, одну за другой.
— А вы большой сукин сын, — отметил Игнатий, когда розетка опустела.
— Именно за это вы мне и платите, — с улыбкой откликнулся помощник.
С минуту Игнатий молчал, глядя на летное поле.
— Вы сказали — знаете, что предпринять, если...
— Я уже предпринял, — перебил его молодой человек. — Согласен, Виктор большая сволочь. Я от него ничего такого не ожидал.
Игнатий приоткрыл рот.
— Это ведь ваш единственный друг, насколько я понимаю...
— Мы говорим о бизнесе или о каких-то возвышенных материях? — усмехнулся молодой человек. — Если о втором, то давайте порассуждаем. Если о первом, то тут все ясно. В бизнесе друзей нет и быть не может.
— О первом. Вы правы. Да, кстати... Вы, я знаю, курите. Так курите, не стесняйтесь.
— Спасибо. — Помощник вынул из кармана красную пачку, с наслаждением закурил.
— Бросить не хотите?
— Хочу. Только не предлагайте мне все эти патентованные способы. Это шарлатанство.
— Ну что вы! — Игнатий полез в карман спортивного комбинезона и протянул помощнику сжатый кулак. Помедлив, разжал его.
На ладони лежала маленькая бархатная коробочка наподобие тех, в каких хранят кольца, серьги и прочие драгоценности.
Шеф открыл коробочку. В ложе из гранатового бархата лежала удивительной красоты зубочистка; черное дерево, маленькая рукоятка — из слоновой кости, скорее всего.
— Коллекционный экземпляр, — пояснил Игнатий. — Берите. В наши времена таких, конечно, не было. Мы жевали простые спички. Копейка за коробок. Но мне именно это помогло бросить курить.
Молодой человек затушил сигарету в пепельнице, аккуратно, двумя пальцами, вынул раритет из бархатного ложа, поднес его к лицу, любуясь совершенством формы этого крохотного произведения искусства.
— Берите, берите, — подбодрил помощника Игнатий. — Эта штучка пропитана быстродействующим ядом.
Помощник улыбнулся:
— В чувстве юмора вам иной раз не откажешь.
— Спасибо на добром слове... Да, кстати. Представьте себе, я знаю, кто такой Хармс.