Явиться сюда вновь ее заставило здравое в принципе соображение, высказанное накануне вечером Б. О., который, отлучившись ненадолго из дома, вернулся с кипой газет под мышкой и углубился в чтение.
— У тебя есть контакт с маклером? — спросил он, задумчиво потирая пальцем кончик носа и поморщился. — Хотя откуда? Ты ведь с ним наверняка связывалась через пейджер... И наверняка на станции обслуживания тебе скажут, что нужного номера давно не существует... А если и существует, то принадлежит какому-то добропорядочному и солидному абоненту, к нашему палаческому ремеслу конечно же отношения не имеющему.
— Ты знаешь, а ведь есть.
— Что есть? — Он оторвался от газеты и поднял на нее глаза.
— Ну, этот, как ты выразился, контакт... Если он, конечно, не изменил своей привычке ходить на кладбище.
— Кто такой?
Она рассказала всю историю, с самого начала, с момента их знакомства: про Лупу, встречу с ювелиром на кладбищенской аллее, предложение посмотреть привезенные из Южной Африки камни, — словом, все.
— Странно, — нахмурившись, прокомментировал ее историю Б. О. — Это не профессиональный маклер. Возможно, прежде он и имел отношение к каким-то делам, но, судя по его поведению, отстал от жизни... — Он закусил губу. — В этой истории вообще все странно. Ну да ладно, разберемся. Попробуй повидать его. Люди в таком возрасте не склонны изменять своим привычкам.
— А зачем?
— Да слишком долго я хожу вокруг тебя... Пора рапортовать о проделанной работе... Ты куда?
— Известно куда. Пойду спущусь, возьму из машины канистру с бензином. Ведьмам положен костер, ты разве забыл?
Он протянул ей газету:
— Вон там, в левой колонке.
Маленькая заметка была озаглавлена без затей — "Сгорела заживо" — и повествовала о том, что на тридцатом километре Волоколамского шоссе произошел несчастный случай: автомобиль, припаркованный у обочины на безлюдном участке трассы, по непонятным причинам загорелся, и, когда прибыла патрульная группа ГАИ, он уже благополучно догорал вместе с хозяйкой, которой не удалось выбраться, поскольку дверцы заклинило. Следствие не исключает, что инцидент имел криминальный характер и речь идет о предумышленном убийстве.
— И что дальше? — спросила она.
— Ничего. Просто отдай ему газету, и все. Скажи: спасибо, наше сотрудничество оказалось на редкость плодотворным.
И вот она пришла сюда — как обычно, в середине дня, но там, у могилы, сидел какой-то другой человек — мало ли бродит тут стариков в обшарпанных пиджаках и потерявших форму шляпах.
Стараясь ступать бесшумно, она приблизилась к ограде и, укрывшись за стволом Мощного вяза, принялась наблюдать. Минут десять она была вынуждена довольствоваться тем, что смотрела на его согнутую спину. Наконец человек повел плечами, тряхнул головой, точно пробуждаясь ото сна, и медленно провел ладонью по виску, приглаживая растрепавшиеся волосы.
Этот характерный жест... Господи, подумала она, это ведь он. Только постарел лет на двадцать за те несколько недель, что прошли с момента их последней встречи.
Он обернулся. Поражала произошедшая с ним странная метаморфоза: из импозантного, элегантного, всегда, подтянутого и с иголочки одетого пожилого человека он быстро превратился в ветхого старика с ввалившимися, разом потускневшими глазами, неопрятными, замусоренными щетиной щеками, и — в самом-то деле! — разве что этот инстинктивный жест, когда он ладонью проводил по виску, оставался единственным воспоминанием о том, прежнем господине, что регулярно навещал могилу дочери.
"Сейчас он меня убьет", — подумала она. Он прикрыл глаза и едва заметно кивнул, поскольку, скорее всего, находился в состоянии глубочайшей апатии, а женщина с темным обручем в волосах слегка отшатнулась назад и, судя по всему, собралась уйти, но старик ее остановил:
— Постойте...
Он произнес это негромко и с таким видом, какой бывает у человека, которому необходимо выговориться.
— Аня пропала...
— Аня? — быстро переспросила Бася.
— Прекратите. Вы же прекрасно знаете, что это моя внучка... Я уже потерял надежду на то, что она жива.
— Господи... — глухо выдохнула Бася, облокачиваясь на ограду; минуту она стояла, упираясь лбом в ладонь, и было заметно, что известие это ее потрясло. — Как пропала? Где? Что вы такое говорите?