Как из-под земли, явился лысый человечек во френче с петлицами без знаков различия и разлил по бокалам вино.
- Поскребышев, - прокомментировал Серов. - За историческую точность высказываний отвечаю головой перед каждым из них, - усмехнулся он. Программировал, сверяясь с источниками... Впечатляет?
- Более чем! Как вам удалось?
- Секрет фирмы. Поведение, речь, мимика - все определяется программой.
- А образы?
- Компьютер синтезирует на основе кино- и фотодокументов. Это как раз не фокус.
- Иван Грозный тоже на документальной основе?
- Тот же принцип, что и у Герасимова. Реконструкция по черепу. Была бы голова, а туловище можно взять у кого угодно.
- Реконструкция по черепу, говорите? Знакомая ситуация, но поворот, должен признать, для меня неожиданный. Один Бог знает, куда это нас заведет. В одном вы правы: ничего не стоит создать любую фальшивку.
- Положим, стоит, и немало, но подпортить репутацию можно кому угодно.
- И на любом уровне, если я правильно понимаю.
- Абсолютно. Представьте себе, например, президента США, подписывающего документ о возвращении Аляски России. Подпись, печать, бланки - все, как в натуре, не отличишь. В конце концов разберутся, но скандал!..
- Пока разберутся, - махнул рукой Бобышкин, - много воды утечет, а то и крови. Стоит только запустить по телевидению... Допустим, Кучма отказывается от Крыма? А?
- Пожалуй...
- Или же наш передает японскому императору всю Курильскую гряду и южную часть Сахалина в придачу, а китайцам - Приморье?
- Быстро вы ухватили самую суть.
- Привычка мыслить в криминальных рамках. Хвастаться нечем: порок примитивен... Скажите, Анатолий Мелентьевич, призраки тоже ваша работа?
- Был бы счастлив ответить утвердительно, но увы... Самому интересно знать, как зовут шалуна. Синтезировать образ не проблема: хоть черта с рогами или наркома Цюрупу. Голограмма - тоже задача для семиклассника, могли убедиться... Но как запустили в телепередачу, ума не приложу. Высший класс. Если, конечно, тут не спонтанная самоорганизация.
- Что еще за самоорганизация?
- Всемирная сеть - сложная многоканальная система, - не слишком понятно объяснил профессор, добавив что-то и вовсе заумное про развивающиеся программы и гомеостат.
Федор Поликарпович понял только, что Серов решительно открещивается от скелетов и рогатых чертей. Остальное как-то пролетело мимо ушей, в том числе и тонкий намек на собственный опыт, а потому маленькое происшествие в библиотеке так и осталось непроясненным. Во всяком случае, Бобышкин никак не связывал свой конфуз с голографией, о которой имел весьма отдаленное представление, хотя и не путал ее, как иные служители Фемиды, с порнографией.
- Если я правильно понял, вы ведете эксперименты с генетическим материалом. Это как-то связано с воссозданием образов? - он кивнул на экран, где зиял пустотой исторический кабинет. - А они куда подевались? Те?
- Отбарабанили свое и слиняли, - пошутил Серов. - Запас речей кончился... А связь самая непосредственная - молекула ДНК. Она включает в себя не только генный набор, обеспечивающий каждому из нас неповторимую индивидуальность, но и, как выяснилось, некий закодированный гипертекст. Он читается не только буква за буквой и строчка за строчкой, но вообще с любой буквы. Слова здесь неразделимы, как в древних манускриптах. По сути, одна бесконечная сплошная строка, закрученная в пространственную спираль. Считывая информацию с каждой последующей буквы, мы всякий раз получаем иной текст. Справа налево и наоборот, вверх, вниз - без разницы. Притом содержание никогда не остается постоянным. Хромосомы в ядре раскручиваются, вибрируют, порождая все новые и новые варианты сюжета. И это не только метафора, сравнение. Компьютерный анализ показал, что структура устной речи и книжного текста математически тождественна генетическому коду. Вы понимаете, что это значит? Клетки обмениваются информацией, ведут между собой бесконечный диалог на структурно близком, но пока не понятном нам языке. В рамках международной программы "Геном человека" мы пытаемся найти ключ к его расшифровке. В отличие от Шамполиона, прочитавшего египетские иероглифы, у нас нет билингвы, спасительного Розетского камня.
- Я многого не понимаю, но мне чертовски интересно, - искренне признался Бобышкин. - Прямо дух захватывает.
- Да, перспективы потрясающие. Мы перешагнули порог "Смелого нового мира"[79]. Внутри яйцеклетки уже в момент оплодотворения закладывается электромагнитный образ будущего организма. Генетический код как бы проявляет себя через голографическую память. Улавливаете связь? Располагая хотя бы частичкой плоти, будь то засохшая капля крови или клочок кожи, мы в принципе можем воплотить конкретную ДНК в компьютерную программу.
- Зачем?
- Чтобы дать новую, пусть на уровне электронов, жизнь конкретному генотипу. Не знаю, к чему это приведет, но проследить интересно. Молекула ДНК может существовать в виде поля и передаваться на расстояние. А организм? Я не вижу принципиальных запретов. Простой пример передачи генетической информации - внедрение вируса. ВИЧ, злокачественная лихорадка Эбола - не суть важно. Тот же принцип возможно использовать и для волнового внедрения в мозг, чтобы повлиять на него изнутри.
- Страшная вещь.
- Да уж, лазер на молекулах ДНК будет пострашнее водородной бомбы, самодовольно приосанился Серов.
- И такие работы ведутся?
- А как вы думаете?
- Думаю, что ведутся.
- Появление виртуального призрака, сканированного с хромосом человека, способно вызвать переворот во всех сферах жизни. По понятным причинам американцы ушли далеко вперед. На одной из интернетовских конференций был представлен диалог Эйнштейна с Мэрилин Монро. Созданные компьютером виртуальные персонажи вели свободную беседу на разные темы, пользуясь всем массивом сетевой информации. Это вам не словесные блоки, какими обменивались тут Гитлер со Сталиным, а почти разумная, хоть и банальная речь... Больше того, любой желающий мог принять участие в разговоре, вкрадчиво понизив голос, добавил Серов.
- Как это? - усомнился Бобышкин.
- Очень просто. Хотите попробовать?
- А можно?
- Почему нет? Наденьте-ка шлем. Я вас сейчас подключу.
Федор Поликарпович не успел опомниться, как увидел себя внутри того самого кабинета. Кожей и собственным весом он по-прежнему ощущал себя сидящим в поворотном кресле, но глазами, ушами, душой - был тут, в недоступном святилище, исторгнутом адом. Раскаленные вольфрамовые нити дрожали в лампочках настенных светильников, бросая отсветы на полированные спинки стульев, отражаясь расплывчатым ореолом в глубине глазурованных плиток калорифера в левом дальнем углу, и, как живые, подрагивали занавески на окнах, и там, на его столе, легкий сквозняк шевелил выколоченный из трубки пепел.