– Слопал я гада, Бьорн, слопал. Друзья помогли. А то меня иначе, как Вонючкой, уже и не называли. Ничего себе имечко для дракона, а? Слушай, давай еще по пиву!
И мы снова припали к потоку, а после снова откинулись на спину и уставились в высокое летнее небо.
– А сейчас тебя как зовут? – спросил я.
– Да так и зовут – Вонючка. Прилипнет – не отвяжешься… да я и привык уже, не обижаюсь.
– Давно врата охраняешь? – спросил я, засовывая хвост Вонючки себе под голову.
– Лет двадцать уже. Скоро сменят.
– Скучно, наверное?
– Да бывает, конечно, но не так уж… Боги интересные попадаются, опять-таки. – Он благосклонно взглянул на меня. – У нас, драконов, с богами давняя договоренность, что мы эти ворота охраняем. А раньше не ладили мы, ох не ладили. Сколько народу с обеих сторон полегло, подумать страшно! Однажды полматерика выжгли, да и Небесам досталось на орехи. Но потом демоны пришли, маги восстали, брей, самому Одному вмешиваться пришлось – ну и наша Древнейшина с вашим прежним Верховным договорились, чтобы вместе. Вот за это маги его и шлепнули…
– Долго еще сидеть?
– Уже должны сменить были. Неохота ведь никому тут торчать, отлынивает молодежь. Меня, по правде, тоже сюда против воли загнали. Мол, лучше уж там воняй.
Мы помолчали.
– А хорошо ли быть драконом? – спросил я.
– Неплохо, пожалуй, – ответил Вонючка, крепко подумав.
– Ну что ж, за драконов, – сказал я, направляясь к источнику.
– За драконов! – обрадовался Вонючка, последовав моему примеру.
Утолив жажду, он выразил желание выучить мою песню, я сказал ему слова, память у него оказалась хорошая, и мы запели:
Любо-дорого было послушать, как дракон ревет песню на весь лес, при этом ухитряясь сохранить мотив. Я себя почти не слышал, но тоже старался изо всех сил.
Заключительные ноты прозвучали особенно удачно, и, воодушевленные, мы подкрепились воспетым напитком. Вонючка, как и я, уже изрядно осоловел.
– Бьорн, – восторженно воскликнул он, – а из тебя отличный дракон мог бы получиться! Давай я замолвлю словечко, Древнейшина наверняка согласится!
– Дудки! – Я со смехом погрозил ему пальцем. – Все про вас, драконов, знаю, не думай! Одна дракониха на всю ораву! Я в очереди стоять не люблю!
Вонючка пригорюнился и ушел к источнику. Вернулся он, впрочем, повеселевшим.
– Слушай, Бьорн, а все-таки удачно вышло, что ты ко мне забрел! – сказал он, обнимая меня крылом за плечи. – А какими судьбами ты ко мне забрел? – встрепенулся он.
– Да я же говорил, на Землю мне надо.
– А, помню, ты же… это… бежишь. А от кого ты бежишь?
– Да так, от одного бога войны, – терпеливо начал я свою историю по второму кругу, – от Росомахи…
– Какой-то жалкий божок осмеливается обижать моего друга! – зарычал дракон. – Подать сюда эту Росомаху!
Вонючка бросился в лес, ломая молодую поросль и яростно рыча. Минут через пять он вернулся и тяжело перевел дух.
– Уф, – сказал дракон, – что-то не нашел я вражину! Но ты не переживай! Вот хлебну пива, и тогда она от меня не уйдет!
– Прекрати, что ты раздухарился? Росомаха сейчас наверняка в поселке…
– Я спалю этот поселок! – задорно гаркнул Вонючка, на секунду отрываясь от пенящегося потока.
– Что ж, это странный мир, – расстроился я, – поэтому мне и хочется на Землю, в родной городок. Здесь все стремятся сожрать друг друга, и, кажется, только у нас и можно найти доброту. – По моим щекам потекли слезы, я махнул рукой и отправился заливать печали.
– Ну что ты, Бьорн, перестань. – Вонючка сочувственно опустился рядом со мной и уныло опустил голову.
– Жестокость, – всхлипывал я, – как вы не можете понять, что жестокость и пиво несовместны…
– Эх, Бьорн, – Вонючке передалось мое настроение, – а ты думаешь, драконам намного лучше твоего приходится? – Он душераздирающе вздохнул. – Да нас, если хочешь знать… Да мы… Слушай, друг, спой что-нибудь грустное, а, ты так хорошо поешь! Про нас, про драконов, ты ведь в душе дракон, я знаю… – Кажется, он тоже заплакал.
– Я в душе художник…
– Вот-вот, я же и говорю… – Вонючка окончательно разрыдался. – Мы ведь, драконы, тоже в душе художники… Только рисовать не умеем…
– Так я не знаю про драконов…
– Ну пожалуйста, Бьорн, я ведь подпою!
– Ладно… – И обливаясь слезами, прерывая пение походами к источнику, мы затянули старую добрую песню, которую я на ходу переделал соответственно случаю: