В высшей степени была она присуща отцу. Еще совсем крошкой удивленно всматривалась Аннеле в отцовское лицо в те моменты, когда в самый разгар работы он вдруг затихал и, словно забывшись, смотрел в никуда, вглядывался в какие-то невидимые миры, и тогда его лицо становилось таким ясным, таким просветленным; казалось, оно озарено светом, струящимся из этих невидимых миров.
«Куда ты смотришь, папа? Что видишь?» — хотелось ей воскликнуть в такие мгновения, но какой-то трепетный страх удерживал от этого.
И она тоже училась обращать свой взор в глубины неведомого мира. И не только всматриваться в него, но оказываться в нем, отыскивать в нем дороги. Но разве и в невидимом мире происходит не так, как в реальном? Зацепишься за самый краешек, а для того, чтобы понять больше, мысль должна проделать огромную работу, продираться иной раз сквозь тьму и отчаяние. Кто же укажет путь?
Жар сердца. Мечта.
И чувствует Аннеле, что не угаснут они никогда, никогда — они проводники вечного света.
