Вероника: (смеются) Туту!
Ален: (возвращается, с феном в руке) Да, я зову ее Туту.
Вероника: Ох… Простите, мы не со зла… Мы любим подтрунивать над чужими прозвищами! А мы как мы зовем друг друга, а, Мишель? У нас еще хуже!
Ален: Вам нужен фен?
Вероника: Спасибо
Мишель: Спасибо. (берет фен) Мы зовем друг друга даржилинг, как чай. По-моему, это уж точно смешнее!
Мишель подключает фен и принимается сушить книги. Вероника разглаживает влажные страницы.
Мишель: Разглаживай, разглаживай.
Вероника: (перекрывая шум, продолжая разглаживать) Как она чувствует себя, бедняжка? Лучше?
Ален: Лучше.
Вероника: Мне стыдно, что я так отреагировала.
Ален: Ничего страшного.
Вероника: Я так расстроилась из-за моего каталога, поверить не могу. В себя прийти не могу.
Мишель: Переверни страницу. Тяни ее, тяни ее хорошо.
Ален: Вы ее порвете.
Вероника: Хватит, Мишель, все высохло. Не знаешь даже почему, в сущности, так привязываешься к вещам. Так глупо.
Мишель закрывает каталог, они накрывают его горкой фолиантов. Мишель сушит альбомы Фудзиты, «Долганов» и т. д.
Мишель: Ну вот! Как новые! А откуда взялось это имя — Туту?
Ален: Из песни Паоло Конте. Ту-ту-ту, чипс, чипс…
Мишель: Я ее знаю! Я ее знаю! (напевает) Та-та-та! Ту-ту! Ха-ха! А у нас даржилинг, как чай — ну, типа дарлинг, даржилинг… После свадебного путешествия по Индии. Тоже по- дебильному.
Вероника: Может, мне надо пойти к ней?
Мишель: Сходи, даржлилинг.
Вероника: Я схожу к ней? (возвращается Аннета) О, Аннета! Я начала волноваться. Вам лучше?
Аннета: Надеюсь.
Ален: Если не уверена, держись подальше от стола.
Аннета: Я оставила полотенце в ванной, не знала, куда его положить.
Вероника: Идеально.
Аннета: Вы все убрали. Мне так стыдно.
Мишель: Все прекрасно. Все в порядке.
Вероника: Аннета, простите меня, я совсем не помогла вам. Я так сфокусировалась на каталоге Кокошки…
Аннета: Не беспокойтесь.
Вероника: Я отреагировала не так, как надо.
Аннета: Вовсе нет. (после неловкой паузы) В ванной я подумала об одной вещи…
Вероника: Да?
Аннета: Может быть, мы слишком поспешно перешли к… Ну, я хочу сказать…
Мишель: Говорите, говорите, Аннета.
Аннета: Оскорбление — это такое же насилие.
Мишель: Конечно.
Вероника: По-разному, Мишель.
Мишель: Да, по-разному.
Аннета: Фердинан никогда не проявлял жестокость. Он не мог сделать это без причины.
Ален: Его назвали стукачом! (телефон вибрирует) Простите! (отходит в сторону, делая Аннете преувеличенные знаки извинения) Да… При условии, что никто из пострадавших не будет высказываться. Ни один пострадавший. Я не хочу, чтобы вы занимали сторону пострадавших! Все отрицаем, а если надо, наедем на газету… Проект пресс-релиза вам отправят по факсу, Морис. (отсоединяется) Если бы меня назвали стукачом, я бы завелся.
Мишель: Может, это так и есть.
Ален: Простите?
Мишель: Хочу сказать, вдруг это правда.
Аннета: Мой сын стукач?
Мишель: Нет, конечно, я пошутил.
Аннета: И ваш тоже, если на то пошло.
Мишель: Как это — наш тоже?
Аннета: Он же выдал Фердинана.
Мишель: Это мы настояли!
Вероника: Мишель, мы совершенно отошли от темы.
Аннета: Неважно. По вашему настоянию или нет, но он его выдал.
Ален: Аннета.
Аннета: Что Аннета? (Мишелю) Вы думаете, что мой сын — стукач?
Мишель: Я совсем ничего не думаю.
Аннета: Если ничего не думаете, то ничего и не говорите. Не нужно никаких ваших инсинуаций.
Вероника: Аннета, давайте сохранять спокойствие. Мы с Мишелем стараемся быть сдержанными.
Аннета: Не такими уж и сдержанными.
Вероника: Вот как? И почему же?
Аннета: Сдержанность — это только снаружи.