— У тебя нет ничего, в том числе и свободы, поэтому твой неразумный побег спишем на то, что, пожалуй, я недостаточно прояснил твое положение.
Он больно потянул на себя и нагнулся, остановившись на уровне моих глаз.
— Ты принадлежишь мне… ты — моя собственность, — тихое шипение удавкой окутывало мое едва живое сердце, — и я делаю с тобой все, что захочу, пока мне не надоест, — я тонул, захлебывался в убийственно-синих тонах, — все понятно?
Глядя удавом, он подтянул мое лицо вплотную, и я почувствовал смертельную угрозу, волнами исходившую от него и заполняющую пространство вокруг.
Я не мог двигаться, не мог говорить, просто закрыл глаза в знак согласия. Я понятия не имел, что мне делать и как остаться в живых.
Локи выпустил мои волосы, и голова упала на подушку. В то же мгновение кто-то вошел в комнату. Через секунду я увидел над собой темную шевелюру Закари, нашего атамана.
— Не думал, малец, что снова тебя увижу, — радость в его голосе отдавала горечью, — рад что ты жив. Но выглядишь паршиво.
— Ничего, несколько дней — и будет как новенький, — заметил из угла доктор.
— Это хорошо, — атаман вздохнул, — потому что через три дня тебя будут судить и накажут.
Комната превратилась в клетку. Да, я знал, что за неповиновение непременно придётся расплатиться, но надеялся… На что, спрашивается. Законы Эста-нова были одни для всех, и ни для кого не делали исключение. Снова страх, снова предвкушение боли по сравнению с которой, истязания Локи выглядели невинной шуткой.
— Закари… — начал было доктор.
— Нет, Сэджвик, если мальчишка хочет остаться — у него нет другого пути, — отрезал атаман. — Ты же вернулся, Кайто?
Темные глаза смотрели на меня с тревогой, а потом переместились вне поля моего зрения. Я был уверен, что именно там и стоял Локи.
— Да, — вложил я в голос твердости.
— Отлично, значит, мы все прояснили, — но Закари не спешил уходить.
— И по поводу Локи. Он утверждает что твой друг — это так?
Нет!!! Боже, нет!!!
— Да, — ответил я бесцветным голосом.
— Он изъявил желание присоединиться к нам. Ты возражаешь? — может мне и показалось, но что-то едва ощутимое — тревога? — промелькнуло на миг в голосе давно знакомого мне человека.
— Нет, — ровно ответил я, пытаясь подавить весь ужас и отчаяние, осознавая, что я буду официально привязан к этому деспоту, и тогда его свежая угроза перейдет в разряд реальности — «Ты принадлежишь мне… ты — моя собственность…»
Держись, Кайто!
— Не возражаю.
— Тогда подселение пройдет в стандартном режиме. Вас это устраивает? — обратился он к моему тирану.
— Абсолютно.
Ни сладости, ни мелодии в голосе не было. Тон был ровный, металлический, я почти ощущал, как пространство медленно накалялось.
С этими словами атаман покинул больничный отсек.
— Думаю, вам, молодой человек, тоже не мешало бы отдохнуть, а Кайто пусть поспит, — спроваживал его Сэджвик.
— Конечно, доктор, только попрощаюсь, — снова привычно сладкий, раздражительно-томный голос влез мне в самое ухо.
— Я не закончил, когда нас прервали, — его дыхание обжигало шею, — думаю, я тоже накажу тебя за непослушание, чтобы больше… ты не забывал мои слова.
Краска отхлынула от моего лица.
— И в этот раз я буду делать это долго — всю ночь.
Часть 13
Вечером того дня, когда я наконец очухался, мне с трудом удалось уснуть. Атаман обещал наказание, Локи примерно тоже, только в более изощрённой форме. Я понятия не имел, что делать и, проворочавшись до утра, провалился в тягостное забытье, не приносившее ни физического, ни душевного отдыха.
Добрый доктор протоптался у моей койки всю ночь, отпаивая водой, смазывая сгоревшую кожу и успокаивая мерной болтовней о житейских буднях. Я узнал, что в деревне проходили восстановительные работы, и каждый старался как умел; люди торопились стереть все следы ужасной трагедии. Это можно было сделать заменив скромные фасады обуглившихся домишек, но как поступить с сердцем, раненным смертью родных и близких?
По словам доктора, Закари очень переживал, и до них дошли слухи о том, как храбро я сражался, когда меня оглушили и уволокли в плен. Мало кто надеялся, что я остался жив, но атаман рассматривал возможность отправиться следом.
Слушая Сэджвика, я с трудом верил его словам, конечно, сомневаться в старике у меня не было причин… но с чего это наш толстокожий атаман будет переживать за одного мелкого дезертира — это было совсем на него не похоже… пусть он и назначил меня главным во время отсутствия, и — да, я был неплохим воином и мог справиться со всеми обязанностями атамана, но отправиться мне на выручку — это был уже перебор.