После двух часов разговора целью которого было отбить у меня всякое желание пожить в Эста-нова, я узнал что хуже места на свете нет; жесткая дисциплина, изматывающие тренировки или работа, ограниченный паек, длительные походы и т. д. Приходилось качать головой как болванчику и сочувствовать бедняжке предводителю, кажется, он все же догадался что я издеваюсь, но формального повода послать меня ко всем чертям у него не было — мое любимое оружие — холодная вежливость и наигранное сочувствие ударили по нервам атамана как молот о наковальню. А когда спящая красавица очнулась и подтвердила нашу «вечную дружбу», ему не оставалось ничего как смириться.
И тут уже меня ждал сюрприз — по законам этого первобытного племени, Кайто полагалось наказание.
Когда я узнал, что его будут сечь, я решил что здесь не так уж и плохо, но вот увидев и немного наслушавшись об исполнителях, я поморщился. Наказание — это прекрасно, увечье же — бесполезное уродство, ломающее хрупкое тело, а когда речь шла о принадлежавшем мне в полном смысле этого слова теле, тут уж и речи быть не могло о чужой руке. Хотя, наверное, я бы и так не позволил никому его коснуться.
Все остальное дело техники. Я разузнал, чем развлекаются интересные мне палачи в свободное время — карты и выпивка — отлично!
Во второй вечер своего пребывания, я ненароком заглянул в один из двух заведений и разлив стакан местного пойла на одного из играющих, кинулся в пол моля о прощении и одновременно угощая весь стол. Меня неохотно принимают. Немного играю и конечно проигрываю, пью как последний пропойца и на шатающихся ногах валю в мед блок к Кайто. По коридору иду уже твердым шагом.
А потом все как по сценарию. Третий вечер — завтра суд. Возвращаюсь в уже знакомый бар снова угощаю этих олухов, сегодня они меньше косятся и мне ничего не стоит напроситься в игру. Проигрываю на радость новым товарищам, но все равно не сдаюсь. Те, кто неплохо на мне подзаработал поспешили ретироваться к семьям, остальным возвращаться было не к кому. Снова играем, судьба несмело начинает улыбаться мне, поворачиваясь к бывшим счастливчикам неприятным местом. Это злит моих красномордых друзей, весело заказываю еще и сам тащу поднос, мимоходом успеваю сыпануть немного порошка в нужный стакан. Через пару минут Мэйрик отрубается и раскатисто храпит, дружки тащат тело домой. Финита ля комедия — падает занавес очередного действа. Я как всегда был великолепен, жаль некому поаплодировать, улыбаюсь я себе, чуть задерживаясь у постели спящего Кайто.
Мэйрик проспит сутки, а потом никто и не разберётся, что там произошло, но завтра он сделает свою работу так как никогда. Улыбка с удовольствием расползается по моему лицу, легким касанием убираю выбившуюся русую прядь назад. Спи мой хороший, спи.
Сначала все шло, как и ожидалось, закрепив руки Кайто я познакомил его с кнутом — и снова я у него первый. От этой мысли змея удовольствия сделала сладкий круг по телу. Мальчик взвыл — да, мой хороший, я слышу тебя.
Удар за ударом, четкие размеренные движения ложились на спину моего ангела. Аура страдания медленно расползалась от его тела, топя воздух точащей болью и безумным смятением. Боль, агония, отчаяние — все самые прекрасные человеческие чувства касались моей безумной чудовищной сущности, кормили, ласкали, нежили… но все это было по-другому, не так как обычно. По моему позвоночнику не прокатывалась волна возбуждения, не разливалась кровь, наполняя конечности, не будоражила разум степенью ужаса и безысходности в предвкушении черного падения. Все было… не так… все было красиво и удушающе тонко, его эмоции разложения остро тянули мои жилы и выкручивали наизнанку, цепляли кровавыми когтями и отрывали от земли. Будто боль доставляли мне… и это было удивительно…
Но ощущая все то же что и он, я захотел остановиться… Я мог бы терпеть эту ядовито-сладкую пытку вечность, но мой маленький неподготовленный мальчик не должен испытывать подобного, он был слишком невинен…
Кнут порвался театрально отлетев в сторону, в тот момент когда мой малыш потерял сознание. Такое практически не реально, но мне плевать.
Я позвал жестом атамана и вместе обследовав кнут, мы пожали плечами и решили, что дважды не казнят и парню и так уже хватит. Закари проявляет удивительные чудеса сговорчивости. Однако, старейшины, эти трухлявые мешки, попытались возразить, но ни у кого из наблюдавших наказание, не нашлось запасного кнута.