— Так может сбежим? — Ив. — Почему именно мы должны?
— А кто ещё? — просто спросила Ли. — Кто хочет сбежать, кто согласен взять себе на совесть смерть тех, кого мы должны спасти, тот может прямо сейчас отправляться в бункер. Возможно, если бог смерти не применит супертяжёлое вооружение, вы это переживёте. И потом будете жить, зная, что предали и за это другие заплатили своими жизнями. Хотите себе такую свободу? Идите. Больше, уж извините, бежать тут некуда.
Они молчали. Ли тоже ничего не говорила, просто смотрела на них, старалась до последней чёрточки запомнить.
Как любуется яблонями старпом, будто бы хочет отпечатать дурацкие деревья на обратной стороне зрачка.
Как Кай сжимает руку Фели, будто бы незаметно. Они могли бы быть чем-то большим, пожалуй. Но уже вряд ли успеют.
Как смотрит Ив — затравленно, испуганно. Но не уходит.
Как улыбается в предвкушении Мих, будто давно ждал этого, по всем признакам последнего, приказа — может, для того, чтобы встретиться с кем-то там?
Ли поймала себя на том, что надеется, что это самое там есть. Надеется иррационально, почти бессмысленно. Именно в такие моменты люди и начинали придумывать себе богов, верно? Иногда жизненно важно знать, что есть там. Что старпом всё так же будет улыбаться, Кай выпьет с Фелей в своей Вальгалле, а Ли…
Впрочем, вряд ли таким, как Ли, положено достойное посмертие.
Не то чтобы она претендовала, на самом деле. Просто смотрела и запоминала, потому что… Если собираешься предать единственное оставшееся близкое существо, то стоит хотя бы запомнить, ради чего.
Накрепко запомнить.
— Хорошо, ребята, — сказала она. — Все, приготовьтесь. Доложите мне о состоянии машин. И… знайте, шансов вернуться мало, но они есть. И… в рамках миссии я сделаю всё, чтобы вы выжили. Всё, что будет только возможно. Обещаю.
-
Я иду к тебе, бог смерти.
Ты ведь придёшь поболтать со мной напоследок? Сказать что-то, попытаться отговорить меня или оправдать себя, попрощаться, наконец? Уверена, ты придёшь. Не верю, что те твои слова, в нашу последнюю встречу, были пустыми. Слишком много за ними стояло всего, собранного и сломанного, разорванного и наспех сшитого.
Я помню, как ты оторвался от моих губ, помню удивление в твоих глазах, полных заката.
“Так вот почему это так воспевают,” — сказал ты. И выглядел так, как будто действительно открыл для себя очень много.
Это было, возможно, самое романтичное из того, что я слышала в своей жизни, мой неромантичный бог.
Так что ты придёшь.
9
*
“Тебе не стоит туда приходить. Не стоит с ней встречаться. Не стоит вмешиваться. Просто поручи это мне. Так будет лучше для всех. Поверь мне.”
Именно это сообщение оставил Амано на сервере богами (не) забытой вирт-игры, которая совершенно неожиданно стала своеобразной штаб-квартирой восстания. Танатос перечитал это послание несколько раз, как будто ему не хватило доли секунды, чтобы понять, запомнить и проанализировать.
Что сказать? С чисто логической точки зрения Амано был прав, Танатос понимал это прекрасно. Будучи хорошим техником (и, пусть он не признает этого вслух, отличным другом), диро Амано прекрасно понимал, как будет лучше.
Проблема была в Танатосе. Он… не мог. Просто не мог не попытаться.
Возможно, удастся уговорить её уйти. Что может держать её здесь? Преданность откровенно некомпетентной королеве? Вера в совершенно неразумные приказы? Гвада проиграла, это очевидно. Уничтожен последний флагман королевского космического флота, и все пути на гвадские территории по существу открыты. Есть ещё очаги сопротивления в мятежных системах, охраняемых сохранившимися роботами-Стражами (эти космические гиганты даже сейчас оставались головной болью Альдо), но в целом…
Танатос выдохнул сквозь стиснутые зубы. Он снова задумался о метафорах. Не это ли люди называют искушением и слепой надеждой, не в таких ли случаях говорят “это сильнее меня”? Раньше, встречая подобную формулировку, он только скептически хмыкал. Теперь же осознал её значение, от начала и до конца. И это заставило его внезапно понять забавную вещь.
Для оружия нет ничего сильнее приказа, равно как и для солдата не должно быть ничего сильнее долга. Но для человека… люди не задуманы изначально, как оружие или солдаты. Их приходится для этого всячески модифицировать, генетически и морально. Но даже после того этот дефект конструкции остаётся; Танатос тому пример.