Он бы не вынес жалость. Не сейчас.
Ари Танатос развернул на внутреннем экране списки. Его память была эйдетической. Ему хватало беглого взгляда на информацию, чтобы она сохранилась в его мозгу навсегда.
Он запомнил имена. Он знал, что потом бегло просмотрит множество личных дел, чтобы вычленить одно-единственное.
Лиана Брифф, тридцать пять лет, лейтенант космического флота Федерации Гвада. Ведущая боевой семёрки, входящей в крыло “Гнев”. Зарегистрирована как пилот корабля С-2156.
Лиана. Ли. Вероятность просто совпадения понижается в геометрической прогрессии.
Я знаю её.
Эта мысль отдавала горечью, металлом и пеплом. Даже несмотря на то, что идея о том, что у мыслей может быть вкус, раньше казалась иррациональной.
Ли.
Он хотел найти её — после войны. После победы восстания. После смерти диро Эласто.
Никак иначе. Ему нельзя находить её раньше.
Он не мог и представить, что встретит её здесь. Сейчас. При таких обстоятельствах. Мозг отстранённо высчитывал прогнозы, но вероятность удовлетворительного исхода стремилась к нулю. По крайней мере, если считать положительным исходом одновременно и поддержку интересов восстания, и выживание Лианы Брифф.
— Воины Альдо! Услышьте слова Верховного Канцлера, диро Эласто!
Речь. Разумеется, после славной победы всегда должна следовать речь.
Ненавижу.
Танатос читал, что в древности, до изобретения вирт-имплантов и чипов, политические деятели имели возможность выступать только в двухмерном пространстве. Достаточно было отключить, например, звук на гаджете, чтобы избавить себя от очередного вливания информации.
В век виртов всё изменилось. Потому что теперь от голоса…. нет, от Голоса никуда не деться. Где бы ты ни был, чем бы ни занимался, хочешь ли слышать или нет, но обращение Канцлера достигнет всех. Оно будет передано прямиком на вирт-чипы каждому, кроме офицеров, находящихся при активном исполнении. Искусственные нервные волокна воздействуют на мозговые центры, отвечающие за все органы чувств. Таким образом, Канцлер остаётся всегда рядом с каждым альданцем, буквально в голове. Он — Голос, от которого не скрыться.
У Танатоса Голос с самого начала вызывал ощущение сродни боли, какую-то непонятную тошноту, для которой не было физиологических причин. В самом начале он не понимал, почему так происходит. Единственное, что он осознавал достаточно ясно — техникам и кураторам не стоит знать об этой деффектной реакции. Во избежание дополнительных тестов и отладки.
Как и все боги новой эры, Танатос ненавидел тесты и отладку… Хотя, конечно, эмоционально окрашенное слово “ненависть” он научился применять к себе намного позже. И только глубоко в разуме, там, куда не дотягивались лапы Голоса.
Когда тобой руководит такой вот Голос, единственное место, где ты можешь быть относительно свободен — собственная голова. Или, по крайней мере, та её часть, куда не дотягиваются контролирующие программы и маски. А ещё — на тех уровнях вирт-пространства, которые просто недоступны людям относительно стандартных моделей. Когда-то Танатос прочёл слова: “Мысль — единственная и лучшая свобода раба; жаль. Жаль, что это больно, потому малое количество рабов разрешает себе мыслить.”
Танатос лучше прочих знал, о чём речь.
Со временем он понял, что причина странных реакций на Голос не имела отношения к объективным факторам и была скорее психосоматической. А ещё он научился отгораживаться от Голоса, не слушать его, пренебрегать им — маленький, беспомощный внутренний бунт, который, тем не менее, каким-то образом помогал сохранить самого себя. У каждого из “богов новой эры” было нечто подобное, то, что потом преобразилось, заострилось и обернулось вполне настоящим заговором. Тем самым, который сейчас висел на волоске.
Перед внутренним взором каждого солдата появился диро Эласто во всём великолепии образца генетического совершенства: золото длинных волос, идеальная синева глаз, чётко просчитанные пропорции лица и тела. Диро Эласто был подлинным образцом идеальной работы генетиков… так считалось. Но Танатосу, привыкшему анализировать все показатели, с самого начала чудился в Верховном Канцлере Альдо какой-то изъян. Он долго не понимал, что именно не так, но в какой-то момент осознание пришло: генетически совершенный, созданный по всем стандартам лучшими специалистами, Канцлер совершенно безумен.