И, возможно, страшнее.
-
— Свободы не существует.
Он сказал это просто, буднично, между делом и как нечто совершенно очевидное.
Ли такие заявления возмутили.
— О нет! — простонала она. — Только не говори мне, что ты из этих!
— Этих? — удивился он.
— Странных ребят, за которыми постоянно следят какие-нибудь спецслужбы. И вообще все следят.
— Но спецслужбы за мной действительно постоянно следят! — рассмеялся он. — Или почти постоянно.
Ли фыркнула.
— Это ты про киберполицию, что ли? Неужели какой-то виртуальный банк ломанул? Или я ещё чего-то о тебе не знаю?
— Да, не знаешь. Может, я — единственный в своём роде, суперсекретная правительственная разработка? И прямо сейчас в лаборатории меня режут на кусочки? А я здесь, с тобой, я прямо сейчас пытаюсь отвлечься от невыносимой боли и пустоты моего бытия?
Сказав это, он скроил совершенно шутовскую рожу, сморщив нос.
Лиана не выдержала абсурдности происходящего и расхохоталась.
— Слушай, ты не думал сюжеты для хоррор-игрушек писать? Если бы я проводила кастинг, тебя бы точно взяли на работу.
— Я подумаю об этом… Но всё же, Ли. Свободы не существует. Поверь мне, я знаю, о чём говорю.
Она покачала головой.
— В этом твоя проблема, понятно? Именно потому ты летаешь отлично, но не гениально, о-боже-смерти или как там тебя.
— О чём ты говоришь?
— О том, что все цепи — только иллюзия. Они только у нас в голове. Мы живём в космический век, помнишь? У нас есть и виртальная реальность, и передовые технологии, и весь мир у ног. Все расстояния стали ерундой, все границы — относительной условностью. Если у тебя в наличии упорство, старание и желание, ты можешь оказаться где угодно, делать что угодно, стать кем угодно. Твоя жизнь только в твоих руках. Понимаешь? И, с другой стороны, без внутренней свободы невозможно развитие. Высокий уровень, не гениальность; мастерство, но не виртуозность. Отпусти себя, позволь себе быть свободным — и тогда начнёшь летать так, как никто. Поверь мне.
Он повернулся к Ли и долго, внимательно всматривался ей в глаза. Их лица были стандартными виртальными масками, они оба не заморачивались с тем, чтобы придать чертам индивидуальность, но мимические настройки работали идеально. И было что-то непривычное, странное в его лице, когда он спросил:
— Ты действительно в это веришь?.
-
Яблоневые лепестки напоминали снег.
Ли не очень хорошо разбиралась в снеге, если быть совсем уж откровенной. Она видела его только на картинках… ну и в вирте, конечно.
-
— Что это за белое дерьмо, падающее с неба?
— Это снег. Метеорологическое явление. Неужели никогда не слышала? Я начинаю всерьёз волноваться о твоём образовании…
— Кончай кривляться! Я знаю, что такое снег, спасибо большое. Но он меня раздражает. Ненавижу эту арку соревнований с экстримом и обледенелыми спутниками! Я — городской житель. Я за климатические куполы и водорегуляцию. Всякий там снег — это очень неудобно!
— А я хотел бы, — отозвался он тихо.
— Чего?
— Хотел бы увидеть снег. Это, наверное, очень настоящее зрелище.
— Настоящее?
— Снег, когда он настоящий, как здесь. Неудобный. Большинство планет с климат-контролем отказываются от него, и даже те, что занимаются зимним туризмом, прибегают ко всяким ухищрениям, чтобы он был более правильной текстуры, не бил в лицо, меньше холодил... Но мне хотелось бы увидеть настоящий снег. Каким он бывает, когда свободен.
-
Ли прикусила губу.
Почему она раньше не замечала этих оговорок? Не придавала никакого значения странностям? Может ли быть, что она настолько — клинически — глупа?
Впрочем, вряд ли самоедство тут поможет. Да и какой в нём смысл? Оглядываясь назад, дело в том, что это всё для неё было немного слишком. Особенно тогда. Она не смогла бы поверить, не смогла бы правильно понять, потому что всё в её собственном опыте противоречило бы такой догадке.
Ли думала о том, что люди на самом деле не такие уж понимающие, как им нравится думать. О том, что разговоры не помогают и не помогут, когда ведутся между представителями совершенно разных менталитетов. Почему она пропускала его оговорки мимо ушей, принимала их за шутки, игнорировала? Возможно, потому что в её мире такого просто не существовало. Она не хотела допускать, что такое существует.