Выражение лица Феофана Аркадьевича было образцом честности и искренности. Он немного расстроенно вздохнул.
— А вот социальные отношения на планете представлены отрывочно, к сожалению. О реальных контактах с живыми аборигенами пока остается только мечтать. Так вот. До прошлого года сохранять инкогнито нам удавалось без особых проблем. А потом случилось это досадное происшествие, которое грозит свести все усилия на нет. Конечно, постепенно мы обрастаем сведениями по расам, копим опыт, составляем классификации, наблюдая за повседневной жизнью Януса через спутники. Но много непонятого существует и до сих пор. Нам очень мешает неконтактный статус. Осторожничаем, словно разведчики в боевых условиях, лишний шажок ступить боимся. К сожалению для науки, полученные нами после катастрофы биологические образцы принадлежат лишь к одному виду существ из проживающих на планете.
Доктор задумчиво постучал по поверхности криоблока. Богдан тихонько хмыкнул. Нервный этот Феофан Аркадьевич какой-то.
— Эмилия, как думаешь, образец под номером «Я-17» подойдет?
Девушка пробежала пальчиками по панели управления на стене. Абрикосовые перчатки обтягивали ее кисть как вторая кожа. Богдан одернул себя. Что еще за…
— Вполне. Для первого раза самое оно, — ровно ответила она коллеге.
Богдану ее интонации не понравились совершенно. Он почувствовал подвох и явное пренебрежение, исходящее от обоих. С чего только? Неужели так любят Альберта? Впрочем, если вспомнить речь Феофана Аркадьевича, искреннюю благодарность, которая звучала в каждом слове доктора, все очень даже может быть. В конце концов, а почему нет? Альберт создал им человеческие условия для работы, дал возможности к развитию. А тут приезжают непонятные типы с желанием порыться в грязном белье. Возлюбить их — было бы странным порывом.
Пальчики Эмилии возобновили пляску на одной из многочисленных панелей управления криоблока. Богдан услышал шипящий звук. Девушка шагнула в сторону, и та секция, над которой она колдовала, плавно выехала вперед.
Зеркальный цилиндр уютно лежал в гнезде из странного вида волокон. Метра два в длину.
Богдан с любопытством покосился на доктора. Тот встал сбоку от капсулы и что-то затараторил на совершенно непонятной языковой смеси из букв, цифр и слов. Цилиндр подернулся матовой дымкой, по нему пробежали оранжевые искорки, и верхняя часть приобрела изумительную прозрачность. Умом Богдан понимал, что капсула, как и прежде герметично закрыта, но видел перед собой убедительно достоверную иллюзию открытия.
Внутри, на зеркальной плоскости, лежало обнаженное тело.
Богдана проняло. Он почувствовал сильнейшую неприязнь, смешанную с таким же острым приступом брезгливости.
В своей жизни инспектору приходилось много с чем сталкиваться, в том числе и вещами нелицеприятными, порой отталкивающими или непривычными. Инопланетяне — да и люди — по роду работы попадались разные. Однако Богдан, прежде всего, считал себя профессионалом, а потом уже человеком с какими-то слабостями. Конечно же, он не был бесчувственным чурбаном, даже если у кого и создавалось такое впечатление. Но это испытание оказалось сильнее него. Захлестнувшая его волна туманила сознание на уровне инстинктов, а не разума.
— Видишь, Эмилия? И тут реакция стандартная. Можешь занести ее в наш каталог как научно установленный факт. Да, не забудь снять показания приборов в его костюме.
Богдан разозлился.
— Что это еще за опыты над исполняющим инспектором, доктор? Вы что, хотите лишиться места?
— О, как вы заговорили. — Девушка язвительно усмехнулась. — А где же медовые речи?
— Простите, Богдан. — Феофан Аркадьевич стал на удивление серьезным, голос его зазвучал чуть виновато.
— Объяснитесь, — сухо потребовал Богдан. Актеры хреновы!
— Я же говорил, у нас очень мало возможностей для полноценных исследований. То, что я вам только что показал, вызывает у всех испытуемых примерно одни и те же чувства. Мы пытаемся установить причину такого эмоционального всплеска. Он не продиктован рациональными причинами или биологическими раздражителями. Чисто психологическая реакция. Вы на нас очень разозлились, я понимаю. Но, поймите, вы тот человек, который о Янусе не знал ничего вообще. Никогда не видел шантийца или другого разумного представителя планеты даже на мониторах. Я не мог упустить такой шанс.
— Рад за вас. Объясните проще. Чего вы пытались этим добиться?
Феофан Аркадьевич постучал по цилиндру пальцем. Богдан едва не взвился. В сладкой парочке его теперь раздражало все.