В этом полушарии стояла поздняя осень.
Холодно, сыро, даже промозгло. Трава иссохла, прибита дождями и первыми заморозками. Деревья голые. Небо черное, почти беззвездное и высокое.
Богдан морщился, зябко кутался в теплый, подбитый коротким мехом плащ. Одежда казалось непривычной, как и все вокруг. Запахи, звуки… После изоляции станции воздух казался насыщенным, даже густым, словно туман, а мир вокруг, несмотря на ночную тишину, пугал непривычно громкими звуками.
Перспективы пока что вырисовывались туманные. Он решил переждать ночь и на рассвете попытаться вступить в контакт с волшебниками.
Богдан сидел на подушке из веток, срезанных с дерева, отдаленно напоминающего пальму, скрещенную с елью, и думал. То, что казалось далеким и почти невозможным, в одночасье превратилось в реальность. Возможно, вот прямо сейчас, Лео и Яша наблюдают за ним. Подумать только, еще вчера он смотрел на Янус через иллюминаторы, а теперь сама станция находится очень далеко от него. Главное, не заниматься самообманом. Не путать местных людей с землянами, не забывать, что здесь совершенно иные порядки и законы. Многое, считал Богдан, будет зависеть от самого первого контакта. Если он облажается, дальнейшее станет бессмысленным. Такие мысли зарождали тревогу, но, вместе с тем, и дурацкий задор. Нечто сродни браваде. Интересно, чего в таком состоянии больше — самоуспокоения или смелости?
Богдан гнал лишнее прочь, заставляя себя раз за разом прокручивать в голове нужный сценарий поведения, тот, который они выработали на станции совместно с Джерски.
Восход на Янусе был таким же красивым, как и на других планетах. Нежным, акварельным, пронзительно чистым. Прелесть ранних часов, когда воздух напоен холодом, влагой и предчувствием необычайного. Рождения дня.
Когда немного посветлело, Богдан поднялся с импровизированного ложа и направился в сторону храма. Когда он остановился перед воротами, уже окончательно рассвело. По случайному ли совпадению, или наступило положенное время, но в тот же миг железные створки дрогнули и начали медленно раскрываться. В узкую щель Богдан увидел, как массивные половины толкают изнутри несколько пар рук. Затем перед ним возникло удивленное лицо молодого человека, вышедшего навстречу.
— Вы рано пришли, храм еще закрыт.
Богдан холодно улыбнулся и ответил:
— Мне нужно немедленно увидеть главу вашего клана. Я прибыл издалека, и у меня неотложный разговор.
Юноша вытаращил глаза, удивляясь то ли безмерной наглости Богдана, то ли просто удивляясь.
— О чем вы, милейший? Получить аудиенцию главы вот так просто — невозможно. Идите отсюда подобру-поздорову. Надо же, с утра пораньше… ходят тут всякие.
— Я не «всякие», — повысил голос Богдан. — В прошлом году у вас произошло одно значительное событие на вершине холма. Мои братья навещали вас. Они говорили с главой и заключили с ним договор. После чего прихватили с собой шантийцев и улетели обратно. Я прибыл от них с поручением. Не веришь, мальчишка? Так смотри.
Богдан протянул руку и повернул ладонью вверх. На пальцах заплясал, послушно подчиняясь программе, голографический язык пламени. Весьма натурального вида, спасибо Яше — у него обнаружился еще один редкий талант.
Кольцо на пальце Богдана было под завязку нашпиговано оборудованием. Темно-синий искусственный сапфир скрывал в своих недрах интересную начинку. Яша постарался на славу, упаковывая ее в спешно выращенный синтетик. Плюс еще несколько замечательных штучек, которые должны были существенно облегчить задачу Богдану.
Он сжал кулак, а затем снова раскрыл ладонь. Огромная бабочка, похожая на цветок, медленно складывала и затем чуть раскрывала крылышки. Этот экземпляр назывался Troides Amphrysus или птицекрыл. Богдан с Лео выудили ее образ в одной старой видеоэнциклопедии о флоре и фауне Земли. Тропическая красавица выглядела столь роскошно, что юный волшебник замер напротив, едва дыша. Богдан взмахнул рукой, бабочка сорвалась с места, сделала небольшой круг, величественная и хрупкая как сама жизнь, а потом медленно растаяла в воздухе.
Меж тем на ладони Шептунова возникло новое чудо: хрустальный шар, размером чуть больше кулака. В нем наплывали, сменяя друг друга, картинки — вчерашние будни храма. Лица и события. Волшебник начал медленно отступать, вцепившись в амулет, словно тот был его последней защитой от чужака.